Лето в большом городе

Смирись с этим, повторяю я себе. Ничего особенного. Они переспали. Ну и что? Это не мое дело. Но все же. Разве Райана больше не волнует его невеста? А что на счет Мэгги и ее двух бой-френдов? Или когда дело доходит до секса, нет никаких ограничений? Секс и вправду такой могучий, что может стереть из памяти твою историю и затмить здравый смысл?

Я впадаю в глубокий сон, а затем еще в один.

Я вижу сон, в котором Виктор Грин говорит, что любит меня, за исключением того, что Виктор выглядит как Капоте, когда Мэгги будит меня.

— Привет, — доброжелательно говорит она, как будто ничего не случилось. — Не хочешь кофе?

— Конечно, — отвечаю я, и весь гнилой ужин возвращается ко мне.

Я осушена и все еще злая, поэтому поджигаю сигарету.

—Ты слишком много куришь, — говорит Мэгги.

— Ха, — отвечаю я, думая о том, сколько выкуривает она.

— Ты заметила, что я бросила?

По правде, нет.

      — Когда?— Я демонстративно выпускаю несколько колец из дыма.

— После того, как встретила Хэнка. Он сказал, что это ужасно, и я поняла, что он был прав.

Интересно, что бы Хэнк сказал о поведении Мэгги прошлой ночью.

Она идет в кухню, находит растворимый кофе и чайник, и ждет, пока закипит вода.

— Это было весело, так ведь?

— Да. Я отлично провела время.

      Я не могла сдержать сарказма.

— Что снова не так? — спрашивает Мэгги, как будто я единственная, кто постоянно жалуется.

Слишком рано для дискуссии.

      — Ничего. Но Райан в моей группе...

— Это напомнило мне, что Райан ведет меня в кино. От какого—то китайского режиссера. Что-то там про семь?

— Семь самураев. Режиссер — Куросава. Он японец.

— Откуда ты знаешь?

— Ребята постоянно говорят об этом. Фильм длится около шести часов или около того.

— Не думаю, что мы будем шесть часов, — хитро говорит она, протягивая мне чашку кофе.

На одну ночь можно найти оправдание. Но на две? Ни за что.

      — Слушай, Мэггз. Если Райан придет сегодня, это плохая идея. Саманта может узнать.

— Не волнуйся, — она садится рядом со мной.— Райан сказал, что мы можем пойти к нему.

Я выбираю плавающее зернышко из моего кофе.

— Что на счет его невесты?

— Он сказал, что она изменяет ему.

— И это делает все нормальным?

— Господи, Кэрри. В чем твоя проблема? Ты такая встревоженная.

Я отхлебываю немного кофе, пытаясь не реагировать. "Встревоженная" — это одно из того, какой я никогда не была. Но, похоже, я знаю себя не так хорошо.

Занятие через час, но я ухожу раньше, отдав поручения.

Мэгги и я были вежливыми друг с другом на первый взгляд, но было сложно, ничего не говорить Райану и еще более странно, не упоминать Бернарда. Я пообещала себе, что не буду говорить о нем, потому что если заговорю, смогу обвинить Мэгги в разрушении моих отношений. И даже для моих нелогичных мозгов это казалось немного экстремальным.

Когда Мэгги включила телевизор и начала качать ноги, я ушла.

До занятий все еще оставался час, так, что я направилась в таверну "Белая Лошадь", где могла купить приличный кофе всего за 50 центов.

К счастью, Лил здесь, что-то пишет в своем журнале.

— Я опустошенна, — вздохнув, я присела рядом с ней.

— Ты хорошо выглядишь.

— Думаю, что я спала около двух часов.

Она закрыла свой журнал и удивленно посмотрела на меня.

      — Бернард?

— Хотелось бы. Бернард бросил меня.

— Извини, — она сочувственно улыбнулась.

— Не официально, — быстро добавила я. — Но после прошлой ночи, думаю да.

      Я высыпала три стика сахара в свой кофе. — А у моей подруги Мэгги прошлой ночью был секс с Райаном.

— Так вот почему ты разозлилась.

— Я не разозлилась. Я разочарована.

      Она выглядела неубежденной.

— И я не ревную.

Разве меня бы тянуло к Райану, когда у меня есть Бернард?

— Тогда почему ты такая злая?

— Не знаю. Райан помолвлен. И у нее есть два бойфренда. Это неправильно.

— Сердцу не прикажешь. — ответила Лил несколько загадочно.

Я неодобрительно сжала губы.

      — Можно подумать, сердце будет знать лучше.

Я сидела в классе. Райан пытался вовлечь меня в разговор о Мэгги и о том, какая она классная, но я только нехотя кивала.

Рэйнбоу как обычно поздоровалась, но Капоте проигнорировал меня, впрочем, как обычно. По крайней мере, он все еще себя нормально ведет.

И когда Виктор попросил прочитать меня первые десять страниц моей пьесы, я была шокирована.

Виктор никогда не просил меня об этом раньше, и чтобы сосредоточиться мне понадобилась минута. Как я буду читать пьесу одна?

Здесь две линии — мужская и женская. Я не могу прочитать мужскую, потому что буду звучать, как идиотка. Виктору удалось справиться с этим.

— Ты будешь читать за Хэрриет, сказал он. — А Капоте за Мурхауса.

Капоте раздраженно оглянулся.

— Хэрриет? Мурхаус? Что еще за имя такое — Мурхаус?

— Думаю, что мы выясним это, — ответил Виктор, пошевелив усами.

Это лучшее, что случилось за мной за два дня. Это даже могло бы затмить все плохое. Схватив сценарий, я встала в центр комнаты, рядом с покрасневшим Капотом.

— Кого я играю? — спросил он.

— Ты 40-летний мужчина, с кризисом среднего возраста. А я твоя стервозная жена.

— Понятно, — проворчал он.

Я улыбнулась. Есть ли причина для продолжения вражды? Он думает, что я стерва? Если он правда считает меня стервой, я рада.