Лето в большом городе

Бойлес оказался крошечным рестораном, расположенным в сыром закутке рядом с главной улицей, там где наш знаменитый Бурный Ручей протекал под дорогой. Ресторан был напыщенным для Кастлбери: основное блюдо называлось пастой вместо спагетти, на столах лежали тканевые салфетки и на каждом из них стояла ваза с единственной розой.

— Очень романтично, — одобрительно сказал отец, пока провожал Венди до ее места.

—Твой отец такой джентльмен, — сказала Венди.

—Правда? — я ничего не могла с собой поделать.

Он и Венди определенно выводят меня из себя. Интересно, занимаются ли они сексом. Очень надеюсь, что нет. Староват мой отец для всего это.

Мой отец проигнорировал мой комментарий и взялся за меню.

— У них снова рыба,— сказал он Венди. И мне:

— Венди любит рыбу.

—Я жила в Лос Аджелесе 5 лет. Там люди намного больше заботятся о своем здоровье, — объяснила Венди.

— Моя соседка по комнате сейчас в Лос—Анджелесе — сказала я, отчасти чтобы увести разговор от Венди. — Она остановилась в отеле "Беверли Хиллз".

—У меня там однажды был ланч —, сказала Венди с ее невозмутимой бодростью. —Это было так захватывающе. Мы сидели рядом с Томом Селеком.

—Ты не рассказывала, — ответил мой отец, как будто кратковременное соседство с телевизионным актером подняло ее в его глазах.

— Я встретила Марджи Шепард—, воскликнула я.

—Кто такая Марджи Шепард? — Мой отец посмотрел неодобрительно.

Венди подмигнула мне, как будто она и я обладаем секретной близостью, основанной на недостатке знаний моего отца о популярной культуре.

— Она актриса. Подающая надежды. Все говорят, что она красивая, но мне так не кажется. Мне кажется, она очень простая.

—Она красива как личность, — заметила я. — Она сияет. Изнутри.

—Совсем как ты, Кэрри, — неожиданно сказала Венди.

Я была очень удивлена ее комплиментом, так что я временно не могла проводить мои тонкие нападки.

— Ага, — сказала я, поднимая меню.

—Что ты делала в Лос-Анджелесе?

—Венди была членом ... — мой отец посмотрел на Венди в поисках помощи.

—Импровизационной группы. У нас был импровизационный театр.

—Венди очень креативная, — просиял отец.

—Это что—то типо пантомимы, как у Марселя Марко? — спрашиваю я невинно, хотя знаю ответ на вопрос. — У тебя белый грим и ты носишь перчатки?

Венди смеется, позабавленная моим невежеством.

— Я изучала пантомиму. Но вообще мы занимались комедией.

Теперь я была полностью сбита с толку. Венди актриса — к тому же еще комедийного жанра? Она ни капельки не выглядит смешной.

— Венди снималась в рекламе картофельных чипсов, — говорит папа.

—Ты не должен так говорить, — мягко ругает Венди. — Это была всего лишь местная реклама. Для государственной Линии картофельных чипсов.

—И это было 7 лет назад. Мой большой перерыв. — И она иронично закатила глаза.

Видимо, в конце концов, Венди не воспринимает себя серьезно. Еще одна галочка в колонке ее плюсов.

С другой стороны, может это всего лишь представление для моей персоны.

— Должно быть трудно находиться в Каслберри. После Лос-Анджелеса то.

Она качает головой.

— Я девочка из маленького города. Я выросла в Скарборо, — говорит она, называя город по соседству. — И я люблю свою работу.

—Но это еще не все, — подталкивает ее мой отец. — Еще Венди будет преподавать драму.

Внезапно жизненная история Венди становится мне предельно ясной: девочка из маленького города пытается осуществить свою мечту в большом городе, проваливается и возвращается в свой город преподавать. Это мой самый худший страх.

—Твой отец говорит, что ты хочешь стать писателем, — ясно продолжает Венди, — Может быть тебе стоит писать для "Граждане Каслберри."

Я остолбенела. "Граждане Каслберри" это наша маленькая газета, в основном о местных встречах и фотографиях Пи Ви бейсбольных команд. Дым повалил из моих глаз.

— Ты считаешь, что я недостаточно хороша для Нью-Йорка?

Венди хмурится в замешательстве.

— Просто в Нью-Йорке трудно, не так ли? Ну, например прачечные в подвале? Моя подруга жила в Нью-Йорке, и она сказала...

—В моем здании ней прачечной. — Я смотрю в сторону, пытаясь сдержать мое разочарование. Как Венди или ее подруга могут судить о Нью-Йорке? — Я отдаю свою грязную одежду в частную прачечную. — Что не совсем так. Я позволяю ей накапливаться в углу моей спальни.

—Ну Кэрри. Никто не сомневается в твоих способностях, — начинает мой отец, но с меня достаточно.

— Ещё бы они сомневались, — огрызаюсь я, — Ведь, похоже, до меня никому вообще нет дела. — С этими словами я встаю, лицо у меня пылает, и я иду зигзагами по ресторану в поисках туалетной комнаты.

Я в ярости. На отца с Венди — за то, что поставили меня в такое положение, но в основном, на себя — за то, что вспылила.

Теперь Венди будет выглядеть доброй и благоразумной, а я окажусь ревнивой и незрелой. Это только распаляет мой гнев, заставляя вспомнить всё, чего я терпеть не могла в своей жизни и в семье, но отказывалась признать. Захожу в кабинку и сажусь на унитаз подумать. Просто досадно от проявлений того, что отец никогда не принимал всерьёз мое писательство.