Лето в Гапсале

Отправив письмо, Юлия села к окну и стала ожидать Вильгельма; он скоро приехал, и день прошел незаметно, как другие: они строили золотые планы для будущего; Юлия играла на фортепьяно «Ständchen» и «Wanderer» Шуберта; Вонненштерн пел ей студенческие песни, воспоминания Дерптского университета… Елена Николаевна слушала их с участием, и к концу дня – так велико было влияние Юлии на мать – она уже совершенно привыкла смотреть на Вильгельма с новой точки зрения, как на своего будущего зятя… И когда он, при прощании, почтительно поцеловал ее руку, она нагнулась и с нежностью матери поцеловала его в голову. С тех пор она полюбила его от всего сердца: мало было нужно, чтобы возбудить ее привязанность, а Вильгельм был так предупредителен, так почтителен… И Елена Николаевна стала ожидать согласия мужа с тем же, если не с большим нетерпением, как и сама Юлия.

Глинские не замедлили познакомиться со стариками Вонненштерн, которые были еще живы. Юлия с матерью несколько раз посещали их в их большом, белом доме, который на этот раз уже не показался Юлии фабрикой: прекрасный образ Вильгельма и гостеприимные, добрые старики оживляли для нее эту обитель. У Вонненштерна был еще брат студент, с такими же, как и он, золотистыми волосами, и замужняя сестра, вдова, маленькая, вкрадчивая и нежная немочка, с двумя краснощекими сынишками. Все семейство было в восторге и не знало, как принять и обласкать возлюбленную Вильгельма и ее мать. Седой отец в очках, в длинном черном сюртуке, встретил их на самом пороге дома, и звучным, торжественным голосом приветствовал невесту сына… Мать, маленькая, чистенькая, миловидная старушка, с вечной улыбкой, с белым, гладеньким чепчиком и белыми, гладенькими ручками, хлопотливая и растроганная, угощала их в продолжение всего вечера чаем, ягодами со сливками, бутербродами… Вдовая сестра все держала Юлию за руку и с чувством ее пожимала. Студент Готфрид не переставал глядеть ей в глаза и беспрестанно бросался ей прислуживать. О Вильгельме нечего и говорить: он таял и млел, и ни на минуту не покидал своей прекрасной невесты.

Между тем время проходило, а ответа от Дмитрия Петровича все не было; наконец, ровно через две недели после отправления письма Юлии, возвращаясь домой от Вонненштернов, Глинские нашли это многоожидаемое послание на столе в гостиной. Юлия жадно схватилась за него. В конверте были два письма: одно от отца, другое к нему, незнакомого почерка. Юлия, не обращая внимания на последнее, стала читать вслух письмо отца. Вот оно: