Лето в Лозовицах

От мамы пахло косметикой и электричкой. Муська и Фроська розовыми носиками несколько раз потыкались ей в туфли и разочарованно отошли. Рика уделила ещё меньше внимания, не подходя, бросила: «Привет» и заперлась у себя. Она боялась, что мать захочет приласкать её, а ей нечем ответить на эту ласку, кроме раздражения и резкости. Но мама не пришла к ней, и Рику это задело. Она бесшумно отодвинула защёлку и высунула голову в коридор. Взрослые были на кухне. Дверь была закрыта, говорили вполголоса, но Рика поняла, что мать плачет.

Она ушла на Старицу – не в малинник, а на свалку на месте бывшего озерка. Это как раз место для неё: в саду она теперь постоянно чувствовала опасность, исходящую от забора, в доме рыдала после разрыва с Сергеем мама, друзей в посёлке не было, на телефоне давно закончились деньги – да и звонить, собственно, было некому.

Рика спустилась к яме. Земля была сыроватой, после дождя ещё не просохла. Девочка сняла босоножки и пошла по влажной пружинящей глине босиком.

На лугу под солнцем вспыхивали яркие искры, солнце отражалось в редких каплях, остававшихся где-то на листиках и травинках. Луг был весёлый и праздничный, и даже сама свалка не производила такого удручающего впечатления, как в первый раз.

Рика вдруг, неожиданно для себя, стала энергично стаскивать в кучу валявшийся хлам. В душе у неё появилась стремление к чистоте – это стремление зародил в ней вид сияющего луга, и она, как одержимая, бросалась на залежи мусора, не замечая, что вся перепачкалась мокрой землёй и мусорной трухой.

Камень больно ударил, содрав кожу. Хорошо, что попали не в голову, а в руку. Поселковые мальчишки развлекались.

– Гля, бомжичка!

– Пошла вон, свинья помойная!

И добавили матерное слово, слышанное, по всей видимости, от старших.

Рика не ответила. Раньше она бы мгновенно кинулась выяснять отношения, но теперь на мальчишек ей было наплевать. Она демонстративно развернулась и подняла из грязи пластиковую бутылку.

– Рика, боже мой! На кого ты похожа! – ахнула мама, когда Рика вернулась домой. Был уже поздний вечер, темнело.

– Господи! Да ты просто вся чёрная! Стой, а это что? Кровь? Что случилось?

– Ничего. Мы с ребятами играли, – буркнула Рика.

– Что это за игры такие?

– «Убей бомжа». Я была бомжом. Меня хотели убить. Потом я набила бутылку землёй и отлупила их. Не сильно. Но они испугались и убежали. Я победила. – Рика захлопнула перед маминым носом дверь в ванную и уже оттуда закончила: – А ещё я расчистила свалку на Старице.

Это было правдой. Она нашла среди мусора старый дождевик и в нём, в несколько ходок, перетаскала весь мелкий мусор к бакам, которые стояли у дороги метрах в трёхстах от оврага. Туда же снесла резину и вещи покрупнее. Она не ела практически целый день и очень устала, и после душа всё, чего ей хотелось, это были еда и сон.

На кухне дед заботливо придвинул тарелку с горячим и стал заваривать для неё чай. Мама тоже пришла, стала в дверях, словно задумала отрезать Рике пути к отступлению.

– Рика, я и дядя Серёжа решили не спешить. Так что, мы с тобой пока сами поживём, а дядя Серёжа – сам, отдельно…

«Поцапались? Так тебе и надо», – мысленно заметила Рика.

– Дочь, я подумала… тебе тут скучновато… И с местными ты, вот, не очень ладишь… Может, забрать тебя?

Рика подняла глаза на дедушку.

– Деда, я тебе надоела?

– Да нет, я привычный. От тебя больше мороки было, когда ты пешком под стол ходила. Оставайся – хоть до школы, если хочешь… – дед был за неё, это Рика сразу поняла.

Поняла и очень обрадовалась. Вдвоём легче противостоять матери. Она осмелела и, для проверки своих позиций, даже решилась на хамство:

– Знаешь, мамочка – она постаралась, чтобы вышло как можно язвительнее, – наверное, я в школу здесь ходить буду. А к тебе на каникулы приезжать. Чтобы вам с дядей Серёжей обузой не быть… Так что, ты, когда в следующий раз приедешь, документы мои привези, для перевода. А потом можешь обо мне и не беспокоиться. У тебя получится. Папа же смог…

Лицо у мамы побелело, и Рика почувствовала старый знакомый страх в животе, который всегда возникал, если она чем-то доводила маму, и уже пожалела, что так надерзила ей.

– Дрянь! – мать ударила её по губам.

Отчаянное, бешеное чувство подбросило Рику. Это было сильнее. Настолько сильнее её и всех её страхов, что она уже не думала, не чувствовала их. Тарелка зазвенела. Стукнула об пол вилка. Чай выплеснулся из чашки. Чуть было не силой оттолкнув мать от двери, она ринулась в свою комнату.

Утро выдалось росистым и прохладным. Оттого, что роса покалывала холодными иголочками, а первые солнечные лучи горячими, Рике было зябко. Она с трудом разворошила заваленный лаз и пролезла на ту сторону.

После вчерашнего, после горячих слёз в подушку, после того, как она ни слова не ответила дедушке, который долго упрашивал её открыть дверь, Рика считала, что навсегда оборвала связь с семьёй. И теперь оставалось лишь одно место, куда она могла пойти…