Лето в Михалувке и Вильгельмувке

Какая-то девочка взяла у этой Зоей две шишки, а Зося подумала, что это Викча, и так ее обозвала, что Викче стыдно это повторить. Потом Зося толкнула Викчу, Викча толкнула Зосю, и Зося ее поцарапала, так что аж волдырь выскочил. И теперь они друг с дружкой вообще не разговаривают.

Викча может еще кое-что рассказать, но только совсем-совсем по секрету.

Вообще-то они уже давно в ссоре, со вчерашнего дня.

Потому что когда Викча сделала домик из песка и стол, тоже из песка, и такое все красивое, что воспитательница из группы Д пришла посмотреть, будто бы она хочет у Викчи снять этот домик, то Викча предложила Зосе играть вместе. А когда вчера Зося сделала домик и Викча захотела с ней поиграть, то Зося сказала, чтобы Викча уходила, потому что мало места.

А утром, когда девочки умываются, Зося никому не хочет давать мыло. А еще раньше Зося всем рассказывала, будто бы Владек хулиган и будто его выгонят из школы. Тут уж Викча не выдержала и сказала: «Ты вруша» и «Ты кошка облезлая». Потому что Зося вообще не знает Владека, они даже живут на разных улицах.

Викча не любит ссориться и никогда не говорит таких слов, но по очень большому секрету скажет, как Зося ее обозвала — «соплячкой», а потом «малявкой», а потом «сплетницей».

Викча не возражает, когда ее обзывают «малявкой», потому что это значит, что она маленькая, а быть маленькой не стыдно, она же потом вырастет; «сплетница» гораздо хуже, потому что это значит, что она сплетничает, а она ведь говорит только по большому секрету. А «соплячка» значит то же, что и «малявка», но это все равно плохое слово — оно значит, что Викча не вытирает нос, и Викче стыдно, что ей сейчас приходится повторять все эти слова, и это только по очень большому секрету.

Когда Викча однажды занозила ногу, то ей стало очень тоскливо в колонии, и она хотела вернуться в Варшаву, но сейчас, когда тут Фелек, Викча готова остаться еще хоть на целый год…

Фелек внимательно выслушал все тайны Викчи, немного улыбался, а когда его спросили, умная ли Викча и любит ли ее Фелек, ответил, что Викча пока еще не очень умная, потому что когда рассказывает, то все у нее вперемешку, но он очень ее любит, потому что она хорошая, и вообще он знает ее с тех пор, когда она была еще совсем маленькая.

Тем временем Викча нашла свою пару — Зосю, а поскольку Зосе было холодно, Викча дала ей поносить свою накидку от дождя, и так они помирились, и Викча попросила держать в строжайшей тайне все-все, до самого отъезда.

Глава седьмая Дело о гнезде, о лягушке и о купании. — Дай нос, Дайновский!

Угадайте, сколько дел рассмотрел колонистский суд Вильгельмувки за две смены?

Сорок три дела.

Ужасно много. Но если принять во внимание, что двое детей, играя в комнате, могут за час пять раз поссориться, пожаловаться маме, помириться и снова поругаться, то для ста пятидесяти мальчиков в деревне за четыре недели и ста двадцати за следующие четыре недели это совсем не много.

А решения суда?

Самое большое наказание — двадцать минут простоять на коленях — коснулось только двух мальчиков…

Сколько раз казалось, что вина подсудимого ужасно велика; но, когда суд вникал во все детали, вина делалась все меньше и меньше — совсем маленькой.

Старший П., С. и Б.[17] разорили птичье гнездо. В гнезде было пять яиц.

Разграбленное гнездо обвиняемые сами разобрали и посчитали, что в нем было: семьдесят три перышка, двести семьдесят соломинок, двести сорок шесть полосок березовой коры, сто сорок восемь штук конских волос. Сколько же работы маленьких слабых пташек ушло впустую! А эти маленькие яички — это же дети птичек. Дом разрушен, дети убиты!

Обвинитель требовал самого сурового наказания, но слово взял защитник:

— Судьи, посмотрите на обвиняемых. Один из них плачет, другой сидит как в воду опущенный, а третий если и смеется, так это чтобы скрыть свою грусть. Судьи, разве они совершили бы столь дурной поступок, если бы знали то, что знают сейчас?

Защитник говорил долго и закончил такими словами:

— Судьи, я вас уверяю — если бы сама эта птаха присутствовала здесь и могла бы к вам обратиться, она бы наверняка сказала: «Мальчики нанесли нам очень, очень большой вред, но простите их, потому что наказание не вернет нам нашего дома и детей наших не воскресит. Но попросите их, чтобы они никогда больше так не делали. Потому что и у нас есть сердца, которые умеют любить и прощать». Судьи, не будьте и вы хуже малой птахи.

Решение суда дословно звучало так:

«3 июля, в пятницу, после полдника, колонистский суд, состоящий из судей: Тарковского из группы А, Хольца из группы Б, Антчака из группы В, Фашчевского из группы Г и Спыхальского из группы Д, — рассмотрел дело о разорении гнезда старшим П., а также С. и Б. Все трое добровольно признались в своей вине.

Принимая во внимание, что:

1) гнездо было разорено впервые;

2) совершено это было не по злому умыслу, не с целью навредить беззащитной и невинной птахе;

3) виновные не выкручивались, не врали, а сразу все подробно рассказали.