Лето в Михалувке

Какие там два ведра крови, кто такую небылицу наплел? Она этого дурачка знает: он всегда тут вертится, в их краях. Ну да, дала ему молока. А потом велела идти в колонию — там, может, и мяса дадут, — да он не захотел, говорит, мальчишки эти сущие разбойники. Уж что правда, то правда: «Разбойники, — говорит, — камнями в меня бросались». И то сказать, видно, что бросались, — шея-то у него оцарапана. Известно, парнишки. У нее двое, так сладу с ними нет, а тут такая орава! Молодые они еще, глупые. Уж пусть их господа очень-то строго не наказывают: вырастут, сами поумнеют.

Так, значит, правда, что ребята бросали в дурачка камнями и оцарапали ему шею?

— Как же это могло случиться? Идет по дороге слабый, больной человек. Он один, а вас сто пятьдесят. Он больной, а вы здоровые. Он голодный, вы сытые. Он печален, а вы веселитесь. И в этого одинокого, голодного человека вы бросаете камнями. Что же, колония — это разбойничье гнездо? Нет, этого не могло быть! Но ведь вы не хотите сказать правду!

И тут случилось вот что: один из мальчиков расплакался, другой заявил, что все расскажет, даже если его за это отправят обратно в Варшаву; и в эту минуту раздался звонок, созывающий всех на полдник.

В первый раз за все время мы шли на веранду без песен, с опущенными головами и молча сели за стол. Первый раз горбушки раздали не по справедливости, а как пришлось. Ребята переглянулись, но никто не напомнил воспитателю, что горбушки раздали не по справедливости.

Сразу после полдника ребята пришли с повинной:

— Мы скажем правду.

Они бросали шишками, но не в дурачка, а в мешок, который он нес за плечами. Бросали в мешок, как в мишень: кто попадет? Они поступили плохо, не подумав, и готовы понести наказание.

— Ну хорошо: вас здесь четверо. Идите все четверо в зал и сами подумайте, как вас наказать.

Но тут объявился и пятый:

— Я тоже хочу пойти в зал, господин воспитатель.

— Почему? — удивился воспитатель.

— Потому что я тоже бросал.

— Почему же ты раньше не сознался?

— Я думал, нас отправят в Варшаву.

— И другие, наверное, так думали, а ведь сознались. Нет, теперь уже поздно.

Четыре мальчика вынесли сами себе такой приговор:

— Мы отсидим три часа в карцере и до конца смены не получим ни мячиков, ни шашек, ни домино.

Приговор очень суровый. Согласится ли группа с таким наказанием?

Мы знаем, как часто дети кидают камнями в собак, кошек, лошадей; мы знаем, что они смеются над пьяными и сумасшедшими и дразнят их. Ребята поступили плохо, но они не понимали, что делают. Теперь-то они все поняли, и ничего подобного никогда не повторится.

Группа большинством в двадцать шесть голосов против пяти освободила провинившихся от наказания.

За ужином ребята сидели притихшие, но самым грустным из всех был тот пятый, который покинул товарищей в беде и тогда только сознался в своем поступке, когда убедился, что наказание будет не слишком тяжелым.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Улитка. Лягушка. Адамский убил слепня. Радушный хозяин. Поход в Орловский лес

Улитка, улитка, высуни рога,
Дам тебе хлеба, кусок пирога.

Вокруг Фурткевича, который держит улитку, столпилось человек двадцать. Они стоят совсем тихо, даже дышать боятся. Фурткевич сказал, что улитка обязательно высунет рога, только должно быть очень тихо, а то ничего не выйдет.

И улитка действительно высунула рога. Это было замечательно. А потом ребята разбежались, потому что каждому хочется самому найти улитку и говорить ей:

Улитка, улитка, высуни рога,
Дам тебе хлеба, кусок пирога.

Кто-то нашел раковину, но она оказалась пустой.

— В ней, наверное, лягушка живет.

— Вот дурак, это у тебя в носу лягушата живут!

Радужные стрекозы поднимаются над водой.

— Ой, какие большие комары!..

А тут кто-то крикнул, что ребята лягушку поймали. На спине у лягушки черные точечки, ну просто красавица! Все хотят поглядеть на черные точечки. Ришер дал подержать лягушку Брифману, Брифман — Беде, а Беда, кажется, не прочь ее присвоить. Как лягушка запрыгала, когда ее выпустили на волю!

Маленький Адамский шапкой убил наповал слепня. Дело было так: слепень налетел на маленького Адамского, видно, хотел его съесть. Адамский пустился бежать — слепень за ним. Адамский сорвал с головы шапку и — хлоп по слепню. Слепень замертво упал на траву. Все поздравляют Адамского с победой и с любопытством разглядывают убитого зверя.

Ребята сбегают с горки к речке или скатываются по травянистому склону и снова взбираются наверх.

Фуксбаум нашел ягоду голубики и дал товарищу посмотреть. Товарищ голубику съел, а взамен дал Фуксбауму гриб. Гриб пришлось выбросить, потому что он ядовитый.

А рядом в лесу растет чудесный папоротник с большими резными листьями.

Мы садимся и ждем завтрака.

— Там, где небо опирается на лес, конец света, — говорит один.

— Неправда, земля круглая, и в Америке люди ходят вверх ногами.

— Дурак! У меня дядя в Америке, и вовсе он не ходит вверх ногами.