Лето в пионерском галстуке

Вскоре Юра устал от постоянных и бесполезных разговоров о дискриминации гомосексуалов и борьбе за однополые браки. За всё проведенное в Германии время он ни разу не столкнулся с дискриминацией в профессиональной жизни. Нет, Юра не скрывал своей ориентации и даже не думал прятать Йонаса, просто никто из коллег никогда не спрашивал его о личной жизни, а Юра не собирался афишировать её просто так.

— Геям нельзя заключать брак — это и есть дискриминация, — говорил Йонас. — Почему нам запрещено то, что разрешено гетеро? Мы стремимся к равноправию с гетеро-парами. Мы такие же граждане, как они, и нас тоже много! И ты тоже должен бороться за свои права, за тебя никто этого не сделает.

И пусть это была дискриминация, но Юре не был нужен брак.

Может быть, из-за советского воспитания, а может, из-за темперамента, Юру раздражал эпатаж гей-парадов.

Расширение гей-кварталов, которым в последнее время Йонас начал заниматься особенно активно, Юра считал не столько бесполезным, сколько вредным. Гей-кварталы он считал удобным местом для знакомств и отдыха, но ему претила сама суть:

— Вы буквально загоняете геев в рамки, создаёте резервации. Как в Америке кварталы для белых и кварталы для чёрных, только тут кварталы для геев. Нужно не расширять резервацию, а выводить людей оттуда.

Юра полностью разделял и поддерживал только проведение гей-олимпиад, потому что в них могли участвовать люди из разных стран, в том числе тех, где гомосексуальность карается смертной казнью.

— Если хочешь помогать людям, — он в сотый раз повторял Йонасу, — создай центры психологической поддержки при школах и институтах. Но единственно правильное решение для достижения твоих целей — выход в политику. Только так.

Через четыре года бесплодных попыток научиться принимать и любить друг друга такими, какие есть — вместе с интересами, которые для Юры и Йонаса воспринимались как недостатки, — эти отношения стали рушиться. Любовь, сначала яркая и волнующая, поблекла и притупилась, а вскоре неминуемо угасла. Раздражение интересами распространилось на всё остальное. Внешность Йонаса, которая при первой встрече просто покорила Юру, перестала казаться особенной. Недостатки вроде родинки на виске, которые раньше Юра упрямо игнорировал, теперь бросались в глаза и вызывали отвращение. Юру стала раздражать даже его походка, привычки, жесты, то, как Йонас одевается, и даже то, как он ест. И Юра тоже замечал в его взглядах, что нравится ему все меньше и меньше.

Но если Юра выражал пусть не всегда корректное и не всегда правильное мнение, то Йонас стал демонстративно игнорировать музыку. Он старался не бывать дома, когда Юра разучивал новое, он никогда не просил Юру сыграть ему что-нибудь и ни разу не явился в концертный зал на его выступления.

Всё чаще им обоим было удобнее молчать в обществе друг друга. Потом молчание стало привычкой, а вскоре даже звуки голосов друг друга стали раздражать. Почти каждый разговор о музыке и комьюнити заканчивался скандалом. Потом они перестали тратить силы даже на ссоры. Потом — на секс, а вскоре Юра попросил Йонаса собрать вещи и съехать. Так закончилось то, что Юра когда-то считал вечным.

На дворе было 31 июля 1998 года. Юра забыл о встрече под ивой, он два года как опоздал на неё. Он вообще много о чём забыл и много чем пожертвовал, когда сперва окунулся в отношения с головой, а потом тщетно пытался их сохранить. Он перестал общаться с русскими друзьями, не относящимся к комьюнити, он жертвовал карьерой музыканта, в которую, чтобы достичь чего-то значимого, нужно было вкладывать куда больше сил и времени. А главное — Юра испортил отношения с родителями. Они не смогли принять его ориентацию, а он после нескольких попыток объяснить и найти понимание сдался. Юра приходил к ним в гости по праздникам, но это было похоже скорее на традиционно-обязательные визиты дальних родственников, а не родного сына. Мама общалась с ним холодно, и лишь изредка в её глазах мелькала прежняя теплота, всё больше — сожаление. Отец с ним не говорил вовсе.

После расставания он словно вернулся с небес на землю и вспомнил, что, кроме Йонаса и музыки, в жизни есть еще многое. Но больше всего он думал о невыполненном обещании.

Если в девяносто первом году не было ни единого шанса найти человека, зная только его имя и фамилию, то теперь, с появлением Интернета, это стало хотя бы гипотетически возможно. Юра знал, — не верил и не предполагал, а знал, — что Володя должен был появиться в «Ласточке», и первостепенной задачей для него стало найти её. Второстепенной — приехать, пусть даже время уже вышло.