Лето в Провансе

У меня сжимается сердце, в горле стоит ком. Он копается в прошлом, роется в том, что мы годами избегали даже упоминать. Почему именно сейчас?

– Главное, что мы оставили это позади, Эйден. С тех пор прошло уже восемь лет, зачем ты опять к этому возвращаешься? – Я не осуждаю его, но не понимаю выбор времени для такого разговора. – Я всегда делала только то, что считала правильным для нас обоих. Не твоя вина, что лопнул бизнес, – такое тогда было положение в экономике. Ты всегда делал все, что было в твоих силах, никто не вправе упрекнуть тебя в бездействии.

Он выдерживает недолгую паузу и продолжает:

– Надо было ценить твою преданность тогда, в нелегкие времена, чего уж теперь… Прости, что я этого не сделал. А сейчас, боюсь, мне пора бежать, долг зовет! Ханна сказала, что на базе отдыха у тебя по горло работы и что ты увлеклась рисованием…

«Рисование»? Если бы ты нашел время меня расспросить, я бы все тебе рассказала, но ты не проявляешь должного интереса, знать бы почему…

– Да, – подтверждаю я. – Все хорошо, так, как и должно быть.

Снова невыносимая пауза, тянущаяся одну, вторую, третью секунду.

– Ну что ж… До следующей субботы? Опять по Скайпу?

– Да, еще поговорим.

– Скучаю по тебе, милая, люблю тебя, – прочувственно произносит он. – И спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты поддерживаешь меня каждый день нашего супружества.

Только сейчас я вспоминаю, какой сегодня день, и мысленно браню себя за забывчивость.

– Поздравляю, дорогой. Люблю, скучаю.

Разговор окончен. Я не могу поверить, что забыла о годовщине нашего брака. Ровно восемь лет назад мы сочетались браком на простой церемонии в местном бюро регистрации. На свадьбе было тридцать человек, потом мы поехали пировать в местный отель, а оттуда в дом, который ремонтировали почти год. Потом, после гибели моей сестры, четыре месяца мы ничего там не делали.

То был первый день нашей совместной жизни, пусть ремонт и не был закончен, начало нашего будущего. До гибели Рейчел у меня было ощущение дюжины рождественских праздников, слившихся воедино: мы оба ликовали. Сразу после трагедии было не до торжеств: нам не хватало Рейчел, нас обуревал гнев, что рок отнял ее у нас.

Разлучаясь, мы с Эйденом договорились не горевать о нашей временной разлуке в памятные для нас даты. Компенсацией должны были стать веселые многолюдные праздники в следующем году. Но мне стыдно, что я забыла про нашу годовщину. Сегодняшнее сентиментальное настроение Эйдена свидетельствует о том, что его что-то печалит. Возможно, он не выдержал трудностей, потому что раньше никогда не сталкивался с необходимостью самостоятельно справляться с бедами. Мне тяжело оттого, что я не могу обнять его и утешить.

Я вздыхаю. Мне необходимо поговорить с Ханной о Нико. Не думаю, что она случайно обронила в разговоре с Эйденом что-то такое, что усугубило его тревогу. Я трогаю пальцем погасший экран, мне хочется вернуть на него мужа. Но что бы я ему сказала? Лучше написать сообщение.

«Звони мне в любое время, когда я тебе понадоблюсь: и днем, и ночью. Всегда твоя Ф.».

* * *

– Прекрасно, Ферн! Вы сами довольны своим прогрессом?

Нико появляется у меня за плечом и наблюдает, как я веду кистью снизу вверх.

– Кажется, да. Я назову эту вещь «Уединение».

Он продолжает изучать холст, так и сяк наклоняя голову, приближая лицо почти вплотную, чтобы рассмотреть мои мазки.

– Удачное решение. Я думал о «Разлуке» или «Одиночестве», – тихо отвечает он. – Вы передали ощущение глубины, изобразив свет, исходящий из середины. Вот это – человек? – Он указывает на угадывающуюся посреди цветного пятна фигуру.

– Да, душа. Слои краски – как вуаль, которую надо убрать, чтобы добраться до своей истинной сути.

– Гм… – Он одобрительно кивает. Меня разбирает смех.

– А с другой стороны, это может быть всего лишь желтым пятном, освещением стены, темой для обсуждения.

Он покашливает:

– Это привлекает внимание. Чем дольше смотришь туда, тем больше видишь. Умно! И непросто при таком ограниченном выборе тонов. Впечатляет!

Мне трудно не гордиться его похвалой. Каждый мазок я делала с огромным удовольствием. Сам цвет поднимал мне настроение, хотя день выдался непростой.

– Знаете, Ферн, видеть вас здесь, наблюдать, как вы поглощены работой, было полезно для меня самого. Давно я не следил за кем-то так долго. Это поучительный опыт, напоминание о моих ранних годах.

Я полощу кисть в банке с чистой водой, вытираю ее тряпкой.

– По-моему, это невесело – наблюдать за кем-то и постоянно бороться с желанием поправлять. Сейчас мне даже не верится, как многому я научилась за последние два месяца.

– Вы хорошая ученица. Вы учитесь наблюдая. Важно, что вы впитываете то, что полезнее всего для вашего собственного стиля. Не бывает двух одинаковых художников, отсюда уникальность каждой картины. Вы уже заканчиваете? – спрашивает он, когда я погружаю в банку еще одну кисть.

– Наверное. Хочу, чтобы высох этот фрагмент, потом добавлю немного белого отлива для иллюзии волны.

Нико приподнимает бровь и отходит на два шага: