Лето волонтера

— Мне мало что рассказывать, — ответил я. — Всё так и было, только я про это не знал. Я сегодня кое-что узнал… в общем, этот Высший все проделал с помощью Высшего Инсеков.

— Главный вопрос — зачем, — сказал деда Боря.

— Милана тут?

— Максим, кто тут может отвечать вопросом на вопрос?

Я пожал плечами, но на всякий случай ответил:

— Вы.

— Правильно. Миланы в Гнезде нет. Дарина и Анастасия тут. Мы попросили их пока не выходить, раз уж они нас позвали. Зачем твой Высший всё это творит?

— Я скажу, только это больше мои догадки, — ответил я. — Понимаете, каждый мир разумных существ рано или поздно, ну, если ему позволить, обретает какой-то один основной смысл. Создаёт Высшего, который собирает в себе все знания цивилизации, все её мечты… всю её память. Ну… вроде планетарного бога становится.

— Эгрегор, — непонятно произнёс деда Боря. С явным удовлетворением.

— Да уймись ты со своим эгрегором! — раздражённо ответила Елена.

— Планетарный эгрегор! — упрямо повторил деда Боря.

— Ноосфера! — с напором сказала Елена. — Мы же обсуждали это миллион раз! Ноосфера и точка Омега! Что писал Тейяр де Шарден? «Последний член ряда, он вместе с тем вне ряда»! Вот что такое Высший — Омега! Автономный, существующий, необратимый, трансцендентный! Все признаки налицо! И, кстати, Франк Типлер прямо называл Омегу результатом сингулярности!

— Я не могу понять, почему ты упрямо именуешь эгрегора — Омегой, — мрачно ответил деда Боря. — Но тебе не кажется, что мы ведём спор о терминах, а у бедного мальчика сейчас остатки мозгов закипят?

Старички-разбойнички уставились на меня.

— Слушайте, моим мозгам уже всё равно, — ответил я. — И мне плевать, как называть… это… Высший, эгрегор, Омега… Он в любом случае должен быть один. Как итог развития цивилизации. А их с Высшим Миланы — двое. Значит, остаться должен только один.

— Как Дункан Маклауд! — торжественно сказал деда Боря.

— Слушайте, я не читал столько книг, я не знаю этих учёных…

Деда Боря вздохнул, закатил глаза, но промолчал.

— В общем, они вынуждены биться, — сказал я. — За выживание. И моё мнение тут ничего не значит.

— Никак не можешь повлиять? — тихо спросила Елена. — Тебе ведь нравится Милана. И Высший у неё неплохой, правда?

— Только он не наш, — сказал я. — Его породили тэни, а мы забрали. Я чувствовал, что расплата за это будет, вот она и пришла.

Елена кивнула.

— К тому же он дал мне немного своей памяти, — продолжил я. — Из будущего. Там очень много всего, полный сумбур, но я обдумал. Вроде как вначале всё выходит хорошо. Даже Прежние и Инсеки принимают его смысл, он как-то всех объединяет. А потом мир гибнет.

— Наш мир? — спросила Елена.

— Весь мир. Галактика. Или даже все галактики. Я не знаю, в чём дело, но нельзя позволить ему развиться.

Елена и деда Боря переглянулись.

— Может врёт? — спросил деда Боря с надеждой.

— Может. Но почему-то я верю.

Елена всплеснула руками. Встала, пнула подушку. Сказала:

— Ну почему всё так, а? Мы этой весной мечтали об одном — узнать, существуют ли Прежние, навалять их хотя бы немного. Всё было так просто! А теперь…

— А теперь ещё проще, — ответил деда Боря. — Мы ни на что повлиять не можем. Только вот этот мальчик может, но мы не знаем, за него надо болеть или за Милану.

Мы смотрели друг на друга. Я развёл руками.

Я и взаправду не знал, за кого им болеть.

— Пойдём, Борис, — сказала Елена. — Пусть молодёжь думает и решает.

— Думаешь, они решат правильно? — деда Боря с кряхтением поднялся, я придержал его за сухую тонкую руку.

— В молодости решаешь проще…

— Но не факт, что верно…

— Не факт.

Они пошли к лестнице, даже не прощаясь со мной.

Я подумал, что понимаю, почему так. Они не знали, желать ли мне удачи.

Я снова остался один, если не считать Гнездо. Я вновь его чувствовал — тёплое, ласковое касание.

Меня жалели и от этого хотелось плакать.

[1] Пятигуз — ненадежный человек. Буквально — «пятижоп», человек, пытающийся быть и нашим, и вашим.

[2] Негораздок — недалёкий человек.

Часть 3. Глава шестая

Глава шестая

— Хочу, чтобы всё было как прежде, — вздохнула Дарина.

— Я тоже, — ответил я.

— Но я не хочу, чтобы Милана погибла.

— И я не хочу.

Мы стояли, обнявшись, и тихо, одними губами, шептали то, что и так знали оба.

— Я не пойду сейчас с тобой. Я останусь в Гнезде.

— Понимаю.

— В старых книжках девушки в такой ситуации молятся, — сказала Дарина и впервые едва заметно улыбнулась. — Но я не знаю, кому.

— Тоже не знаю, — согласился я.

Слишком уж много богов я повидал за эти месяцы. И никому из них молиться не хотелось.

— Просто пойду к себе и буду ждать, — решила Дарина. — Не обидишься?

Я покачал головой.

Наверное, вопрос читался на моём лице, она ответила:

— Нет, не тебя. И не Милану. Я буду ждать, что всё как-то наладится. Что случится чудо, вы сможете поладить или разойтись миром.

Я знал, что это невозможно, но кивнул.

— А я пойду домой, — сказала Наська с вызовом. — Во-первых, я позвонила и уже получила от бабушки нагоняй. Во-вторых, знаю, что всё будет хорошо.