Лето волонтёра

Я лежал и разговаривал с голосом в своей голове. Обычно такие вещи – повод для визита к врачу, но в моем случае все еще хуже. Как там спрашивал Андрей, «голос изнутри или снаружи»? В моем случае изнутри. Интересно, что хуже…

– Мне всегда помогало поговорить с Андреем, – сказал я, размышляя. – Он как-то так читает стихи, что начинаешь понимать…

Высший не ответил.

– А в этот раз ничего не прочитал, – продолжил я. – Даже Агнию Барто…

Хотя нет! Он же прочитал пару строчек! Этого, индуса… Тагора или Тахира…

Я прошептал, слова вспомнились неожиданно легко:

– О, всеединство разума, духа и бренной плоти!

Тайна жизни, которая в вечном круговороте…

Высший молчал.

Сердце застучало в груди. Я сглотнул пересохшим ртом. И начал дальше читать стихи, которых никогда в жизни не слышал:

От века не прерывается, исполненная огня,
В небе игра волшебная звездных ночей и дня.
Вселенная воплощает тревоги свои в океанах,
В скалах крутых –  суровость, нежность –  в зорях багряных.
Сплетенье существований, движущихся повсюду,
Каждый в себе ощущает, как волшебство и чудо.
Сквозь душу порой проносятся неведомых волн колебания,
Каждый в себе вмещает вечное мироздание…[16]

Высший молчал.

Мне должно было стать легче?

Я должен был понять, что и к чему?

Да что «неведомых волн колебания», что «квантовая пена» – это лишь слова, они ничего не объясняют!

– От века не прерывается исполненная огня, в небе игра волшебная… – произнес я.

Высший молчал.

– Я знаю, кто я такой, – прошептал я. – И кто такой ты.

Будто что-то вздохнуло во мне: огромное, могущественное и одинокое.

– Не бойся, – сказал я. – Теперь мы вместе. Мы справимся. Будет трудно, но справимся. Только… не смей больше никогда меня отключать! Ясно?

«Договорились», – ответил Высший.

Я встал. Глянул на скомканный плащ, увидел информационный канал, тянущийся в глубины космоса – к коллективному разуму Продавцов. Погрозил плащу пальцем.

На том конце запаниковали. Плащ вздрогнул и попытался уползти под кровать. Я дотянулся, набросил его на плечи. Пусть смотрят.

Я переместился на два этажа выше, в свою старую детскую, теперь отданную Наське.

Она сидела на кровати при свете бра и, высунув язык, красила ногти на ногах ярко-алым лаком.

При моем появлении Наська одновременно вытаращила глаза, попыталась спрятать пузырек с лаком и негодующим шепотом спросила:

– Тебя стучаться не учили? Между прочим, это моя комната, а я – девочка! Вдруг я была неглиже?

– Я же знал, что нет, – садясь на край кровати, ответил я. – У мамы лак сперла?

Наська кивнула и с гордостью произнесла:

– «Шанель»! Он засох, я его сама ацетоном развела… Ты сейчас Высший?

– Раз уж появился из ниоткуда… – уклончиво ответил я.

– Высший, – кивнула Наська. С гордостью сказала: – У меня подруга – Высшая, и брат – тоже Высший. Во мне обязательно прорежутся неслыханные таланты, вот увидишь… Ты защитник?

– Ну… более-менее… – опять ушел я от ответа.

– Колись! – потребовала Наська.

– Не скажу.

– Я сейчас позову ма… бабушку!

– Не позовешь, тебе за лак попадет, – усмехнулся я. – Ацетоном все провоняла, где ты его вообще взяла? Окно открой!

– Кто ты?

Я загадочно улыбнулся, поцеловал ее в лоб. Сказал:

– В любом случае ты помогла, спасибо. Ложись спать.

И переместился очень, очень далеко от Медвежьего переулка, Москвы и вообще родной земли.

Собственно говоря, земли здесь никакой не было.

Только вода.

Зато здесь был день и ярко светило солнце.

Я прищурился. По привычке, конечно. Не думаю, что меня сейчас ослепил бы свет ядерного взрыва.

Если бы я был географом, сказал бы, что нахожусь в точке с координатами 48 градусов 52 минуты южной широты и 123 градуса 23 минуты западной долготы.

Будь я романтичным географом, сказал бы, что нахожусь в точке Немо – самом удаленном от людей месте на планете Земля. До ближайшего островка под названием Дюси было две тысячи шестьсот восемьдесят восемь километров, впрочем, даже этот остров являлся необитаемым.

Будь я космонавтом из прежних времен, пролетал бы над этой точкой на высоте четыреста километров и грустно вздыхал, глядя на просторы Тихого океана, – в точке Немо люди затапливали космические станции, грузовые корабли и спутники.

Будь я биологом, отметил бы, что в этом месте крайне мало живности. Океан на самом деле очень густонаселен, но из-за кольца течений в точке Немо мало пищи, и здесь не любят селиться ни рыбы, ни акулы, ни киты.

Будь я литературоведом, то отметил бы интереснейший факт: именно в этой точке писатель Лавкрафт когда-то поселил космическое чудовище Ктулху, спящее на дне океана в ожидании момента, когда оно сможет разрушить мир.

Я всего лишь Максим Воронцов, но во мне сейчас был мой Высший, и я знал все эти забавные факты.