Лето второго шанса

Отец проспал почти все утро и не проснулся, даже когда устанавливали больничную кровать, хотя это сопровождалось таким шумом, что Мерфи убежал и спрятался в моей комнате, под кроватью. Дедушка кивнул и посмотрел в окно, а я вспомнила, что последний раз он виделся с отцом несколько месяцев назад, когда тот казался здоровым и сильным. Я понятия не имела, как подготовить дедушку к переменам, произошедшим с отцом, ведь и сама я едва успевала привыкать к ним.

– Он плохо себя чувствует, – сообщила я, глядя вперед и стараясь сконцентрироваться на сигналы светофора впереди. – Тебя, наверное, удивит его вид.

Дедушка снова кивнул и расправил плечи, готовясь к встрече с больным сыном. Несколько минут мы ехали молча.

– Я сделал это для твоей сестры, – сказал он, – закончил в автобусе, – и, когда перед следующим светофором я сбавила ход, протянул мне что-то из сумки.

Я посмотрела на предмет, лежавший на его ладони. Это была крошечная собачка, вырезанная из дерева в мельчайших подробностях.

– Ты сам сделал? – спросила я с удивлением.

Машина позади нас загудела, дав понять, что зажегся зеленый. Мы поехали дальше, и дед, не переставая, вертел в руках свою поделку.

– Научился вырезать ножом на первом своем корабле, когда дежурил по кухне. Мог придать картофелине сходство с чем угодно. – Я улыбнулась.

По-видимому, у дедушки в запасе имелись интересные истории. – Твоя мама говорила, что у вас теперь есть собака, но не сказала, какой породы, и потому эта, – он приподнял деревянную фигурку, – дворняга.

– У нас тоже дворняга, – сообщила я дедушке, украдкой взглянув на него. – Мне кажется, сестре понравится. – Я представила, как тщательно дедушка вырезал эту фигурку, и устыдилась, что, едва его увидев, подумала, долго ли он у нас пробудет. Хорошо, что он поехал на автобусе, а не полетел. Почему-то мне казалось, что управление транспортной безопасности не одобрило бы нож для резьбы по дереву на борту самолета.

– Хорошо. – Дедушка убрал фигурку обратно в сумку. – Ей, наверное, очень тяжело сейчас. Да и всем вам тяжело. – Я кивнула, сжала руль и велела себе продержаться еще немного. Уж перед кем мне меньше всего хотелось бы расплакаться, так это перед дедушкой.

С подъездной дорожки я заметила, что фургон с медицинским оборудованием уехал, но рядом с маминой машиной стоит еще одна, незнакомая. Я решила, что на ней приехала на дежурство сиделка.

– Ну вот и прибыли, – сказала я, хотя это было и так очевидно. Дедушка взял вещи, отмахнулся от моей помощи, вылез из машины, и я повела его в дом.

Отец лежал на диване, рядом сидела Джелси и наверняка рассказывала ему о карнавале. Отец слушал с едва заметной улыбкой. Увидев нас в дверях, Джелси замолчала. Отец медленно повернул голову. Я следила за дедушкиным лицом.

Я никогда не видела, чтобы дедушка плакал. Он был не из тех людей, которые дают волю чувствам, и, приветствуя отца, всегда обходился рукопожатием и хлопком по спине. Но сейчас при виде сына дедушка прямо у меня на глазах как будто постарел лет на пять. Он поморщился, но расправил плечи, подошел к дивану, кивнул Джелси и крепко обнял отца, а тот схватил дедушкины руки. Я сделала жест Джелси, она поднялась с места и подошла ко мне.

– С дедушкой все в порядке? – прошептала она.

Я вышла на крыльцо, и Джелси последовала за мной.

– Думаю, да, – ответила я и, посмотрев в гостиную, поразилась, каким тщедушным казался отец в объятиях дедушки. Наверно, таким он был давным-давно, в возрасте Джелси или еще младше, совсем маленьким мальчиком. Я прикрыла за собой дверь, давая возможность дедушке побыть с сыном наедине.

В ту ночь я никак не могла заснуть, но в этом не было ничего удивительного. Непривычным было то, что это происходило не только со мной. Как правило, в таких случаях, чтобы немного отвлечься, я ходила к Генри. Но то, что сегодня я не могла просто встать и пойти к нему (причем не по своей воле), делало мою бессонницу еще более невыносимой.

Дело осложнялось и тем, что теперь в моей комнате на раскладушке похрапывала Джелси (в ее комнате поселили дедушку). Мы договорились, что сестра будет поочередно спать в разных комнатах, но сейчас, слушая, как она громко сопит, я жалела, что сама предложила ей провести первую ночь у меня. Было бы гораздо проще выйти из комнаты, если бы не надо было перебираться через нее. Не в силах больше бороться с бессонницей, я выскользнула из кровати и перешагнула через спящую Джелси. Она не проснулась, только вздохнула во сне и повернулась на бок. Я выдохнула, повернула ручку двери и вышла в коридор.

– Привет! – Я взвизгнула и буквально подпрыгнула на месте, хотя это было очень спокойное приветствие.

Я совершенно забыла о Поле, дежурившем ночью возле постели отца.

– Привет, – шепнула я в ответ, стараясь успокоить сердцебиение.

Пол сидел в кресле рядом с больничной кроватью, в которой с открытым ртом, тяжело дыша, спал отец. Я познакомилась с Полом днем, когда он сменил Мелоди, сиделку, которая только улыбалась, но никому за весь день не сказала ни слова. Пол, по крайней мере, казался более дружелюбным.