Лето злых духов Убумэ

Кёгокудо на мгновение замолчал и, вздернув бровь, бросил на меня пристальный взгляд.

– Что же, возможно, к тебе пришла сама беременная женщина или кто-то из ее семьи, и ты таким образом получил информацию из первых рук. Возможно, по какой-либо причине они не могли проконсультироваться с врачом либо не доверяют своему врачу или что-то в этом роде – здесь можно предположить самые разные варианты. Но все равно остается закономерный вопрос: зачем идти в таком случае к эссеисту? Трудно представить, что тебя выбрали случайным образом, чтобы посвятить в подобную тайну. Учитывая все вышесказанное, самым разумным будет предположить, что это не какая-то конфиденциальная информация, которой владеешь ты один, но нечто, известное неопределенно широкому кругу людей – иными словами, это обыкновенная сплетня. Самая будничная, непритязательная, расхожая сплетня, не имеющая в своем основании никакого научного факта, и не более того.

Совершенно ясно, что каждый, кто слышал эту сплетню, включая тебя, приукрасил ее каким-нибудь преувеличением вроде тех, что мы можем найти в историях о привидениях или в нравоучительной пьесе какого-нибудь драматурга. «Это проклятие, кара небесная, – говорят они, – или карма». Знаешь ли ты, что находятся даже идиоты, полагающие, будто к подобной чепухе применимо понятие науки? Они называют это духовной наукой, парапсихологией или чем-то в этом роде. Достаточно сказать, что ты здесь потому, что хочешь, чтобы я оправдал эту чепуху, придумав какое-нибудь внятное объяснение тому, каким образом подобное возможно. Я прав? Я прекрасно вижу, что все это идет к одной из тех странных и удивительных историй, которые ты пишешь для своих бульварных газетенок. Сожалею, но должен тебе сообщить, что на этот раз из твоей затеи ничего не выйдет.

Кёгокудо наконец прервался, чтобы перевести дух и сделать глоток остывшего слабого чая.

– Довольно жестоко с твоей стороны так говорить, – возразил я, хотя истинное положение дел состояло в том, что, хоть и ошибаясь в некоторых деталях и не будучи совершенно правым, он не был и совершенно не прав. В тот момент я был уже готов оставить этот разговор, но мой друг еще не закончил.

– Это с твоей стороны довольно жестоко – пытаться использовать меня, зная, насколько отвратительны мне подобные нелепые домыслы. Каким-то образом все, что я рассказываю тебе, в конечном итоге превращается под твоей кистью в истории о призраках, одержимости и злобных мстительных духах.

– Но разве ты сам не любишь подобные истории?

– Я никогда не утверждал обратное. Конечно, я очень люблю истории о призраках как произведения изобретательного воображения. Мы должны изучать сказки и народные предания для того, чтобы понять культуру и духовную жизнь наших предков. Но за многие годы все эти вещи утратили свое изначальное предназначение. Истории о призраках, которые рассказывали жители горных деревень в эпоху Эдо, собираясь вместе по вечерам, в корне отличаются от современных городских легенд и историй о привидениях. Для современного человека сверхъестественное – это просто нечто, что он не способен понять. И было бы неплохо, если б люди просто остановились на этом, признав свою неспособность объяснить некоторые явления, однако вместо этого они принимаются неверно толковать все подряд, придумывая фантастические рациональные обоснования, чтобы разобраться во всем этом, и вместо этого только все еще больше запутывая. Однако объяснять все непонятное наличием у человека души, способной действовать отдельно от тела, – большая ошибка. Что касается меня, то я не желаю иметь никакого дела с глупостями, которые подливают масло в это пламя.

– И тем не менее в свободное время ты изображаешь из себя экзорциста. Я слышал, что ты в этом весьма преуспел.

В качестве подработки Кёгокудо действительно занимался знахарством и экзорцизмом: проводил обряды цукимоно-отоси, или избавления от одержимостей – цукимоно, овладевающих людьми, изгонял злых духов и все в этом роде. В сущности, это было естественным продолжением его работы священника, но то, чем он занимался, имело довольно мало отношения к Синто[13]. Скорее, мой друг практиковал необычный вариант экзорцизма, который он всякий раз видоизменял в соответствии с конкретными особенностями учения, которое исповедовал каждый из его клиентов. Он обладал внушительной репутацией и был чрезвычайно известен в этой области, однако крайне редко снисходил до обсуждения этой необычной профессии со мной.

Прошло несколько секунд.