Лето злых духов Убумэ

– Но ведь ты можешь отрезать свою руку и не умрешь. Если же ты потеряешь голову или сердце, то с тобой это неминуемо случится.

Она тоже была права. Чтобы показать, что прекрасно понимаю, о чем идет речь, я решительно вмешался в дискуссию:

– Это похоже на правду. Но все же трудно представить, чтобы душа и жизнь присутствовали в теле повсюду.

Кёгокудо рассмеялся в ответ на мое запоздалое выступление.

– Проще всего понять это, представив тело как сосуд, в котором содержится душа. Это точно такое же упрощение, как расписание для объяснения времени. Плоть сама по себе и есть жизнь. Они неразделимы. Но, раз уж на то пошло, давай проведем небольшой мысленный эксперимент. Скажем, что здесь находится человек, чье сердце было насквозь пробито пулей. Как ты считаешь, он мертв?

– Разумеется, он мертв. Он же не Распутин и не Кохада Кохэйдзи[74]. Ну, возможно, он проживет несколько мгновений, но быстро умрет от потери крови.

– Возможно, как личность он не будет жив. Но что насчет частей его тела? Они будут продолжать жить. Ты можешь выпотрошить живую рыбу, удалить ее сердце и все внутренние органы, но она все еще будет дергаться. Ее мышцы все еще будут живыми. Люди устроены точно так же. Сердце может остановиться, но остальные органы будут продолжать жить в течение некоего неопределенного времени. В конце концов сердце – это всего лишь орган, обеспечивающий циркуляцию крови. Конечно, если случится такое несчастье, как прекращение тока крови, то к остальным органам перестанет поступать кислород и первым в результате этого погибнет мозг. После его смерти остальные органы тела лишатся возможности поддерживать обмен сложной информацией. Тело перестанет функционировать как высшая форма жизни. Некоторые органы будут продолжать работать, осуществляя жизненные процессы более низкого уровня, но поскольку они устроены таким образом, что зависят друг от друга, то один за одним также погибнут. Вот что такое смерть – это деактивация первичной материальной памяти, рассеивание единой и целостной души, которая составляет сущность жизни. Все постепенно возвращается к простой материи. Прах к праху. Вот почему, хотя мы и можем указать конкретный момент, когда у человека угасает сознание, не существует единого момента смерти. Человек умирает медленно, часть за частью.

– Мне от этого как-то не по себе, – Ацуко Тюдзэндзи поежилась. – Мертвое тело, чьи отдельные части все еще продолжают жить…

– Печень живет еще довольно долго. То же самое можно сказать о костях и коже. Что же касается волос, то им для жизни достаточно только снабжения кислородом. Именно поэтому даже волосы трупа будут продолжать удлиняться.

– Это напомнило мне историю о кукле, чьи волосы продолжали расти, которую я однажды написал, – сказал я.

– Кажется, речь в ней шла о мстительном призраке умершего ребенка, который вселился в куклу?

Да, именно так оно и было.

– Считается, что, когда человек умирает, его душа расстается с телом – это утверждение не кажется тебе несколько странным? А что насчет все еще продолжающих жить частей – представляют ли они собой некое другое существо? Можно предположить, что, возможно, душа покидает тело постепенно или же что душа и тело отдельны друг от друга, так что для души не так уж важно, живо тело или мертво, – но все это лишь пустые рассуждения. Однако стоит только признать, что душа есть, в сущности, материя, – и круговорот рождений и смертей, буддийская сансара и концепция реинкарнации тотчас станут само собой разумеющимися. Все умирает и возрождается, принимая разнообразные формы в бесконечной природной пищевой цепи перерождений. Живое существо включает в себя новую материю, делая эту материю и ее материальную память частью себя самого. А когда это живое существо возвращается в простую неодушевленную материю, приходит другое живое существо и забирает ее себе, и так далее…

Кёгокудо прервался, внимательно посмотрел мне в лицо и с улыбкой продолжил:

– Ну, по крайней мере, все это звучит довольно правдоподобно. Вы можете сами решить, верить вам в это или нет.

– Это что, какое-то твое очередное мошенничество? – с подозрением спросил я.

– О чем ты, какое мошенничество? С того самого дня, как появился на свет, я не произнес ни единого слова лжи или выдумки, – беззастенчиво солгал он с самым невинным видом. – Я всего лишь предлагаю точку зрения, которая может пригодиться тебе для понимания способностей Энокидзу.

А я уже почти забыл, зачем хотел с ним увидеться.

– Давайте пока остановимся на этом. – Ацуко Тюдзэндзи поднялась со своего места и отправилась на кухню, чтобы спустя некоторое время вернуться с заваренным чаем. – Смиренно прошу простить меня за беспокойство, сэнсэй, – произнесла она с немного наигранной торжественностью, предлагая мне чашку.