Летом 41го.

   И вот сейчас глядя, как пленные безропотно сносили побои и пинки полицейских, у меня всколыхнулись сомнения. Может прав был начальник штаба? Не сломались ли эти люди? Смогут ли они стать полноценными бойцами?

   Мои размышления и сомнения прервал далёкий свисток и шум приближающегося эшелона. Полицейские, сидевшие до этого на горячих от солнца рельсах, стали лениво подыматься, машинально отряхивая штаны на заднице и сладко потягиваясь. Даже странно на них было смотреть, зная что через несколько минут эти люди неряшливыми кучами будут безжизненно валяться под насыпью. Полицейские с минуту потолкались на верху насыпи и когда из-за поворота показался паровоз, пышущий серым дымом и паром, неторопливо спустились на пару метров вниз с моей стороны.

   - Фу ты, - я облегчённо выдохнул воздух и повернулся к начальнику штаба, - нормально, Андрей Сергеевич, а то я боялся что они на ту сторону спустятся...

   Паровоз на небольшой скорости миновал глазеющих на поезд полицейских, а я отвлёкшись на них не заметил как сапёры, Носков и Кравцов с нашей стороны, завалили каждый своего полицейского.

   Бестолковые охранщики продолжали глазеть на проползающие мимо них вагоны, не видя как за их спинами из кустов вышли сгорбленные и расхлюстанные, работающие под пленных мои бойцы. Пленные продолжая автоматически тюкать топорами по веткам, лупали изумлёнными глазами на незнакомцев. Сапёры наклонившись к земле, подняли толстые коряги, стали неторопливо приближаться к насыпи. А вагоны и платформы скрежеща колёсами, как специально, медленно тянулись мимо. Высокий, крепкого вида полицейский внезапно оглянулся и посмотрел на пленных, что то угрожающим тоном крикнул им и отвернулся. Я облегчённо выдохнул воздух, но полицейский вновь резко обернулся и возмущённо крикнул, зовя часовых, которых он не увидел, потом дёрнул одного за рукав и стал спускаться вниз.

   - Чёрт побери, - я выругался. Ситуация резко обострилась. Остальные полицейские обернулись и стали смотреть на кусты, к которым решительно направлялся их товарищ. Весело что то ему прокричав, они снова обернулись к поезду. Полицейский поравнялся с сапёрами и замер, увидев направленный на него пистолет. А в это время последний вагон миновал остальных охранщиков и они дружно замахали руками немецкому часовому на тормозной площадке. Немец лениво ответил на приветствие и вагон стал с нарастающей скоростью удаляться в сторону поворота, за которым уже скрылась добрая половина эшелона.

   Полицейские стали карабкаться на насыпь и оттуда жизнерадостно стали отпускать шуточки своему товарищу, который глупо улыбаясь побелевшими губами, разгребал руками кучу веток, приготовленную для сжигания.

   - Петро, ты что в гнезде срать собрался? Вот говорили тебе вчера - не запивай самогонку молоком..., не запивай. А теперь срать будешь, дальше чем видешь...

   Хи-хи..., ха-ха..., хе-хе... неслось с насыпи, а усиленно потевший от страха Петро продолжал неуклюже разгребать кучу уже ногами, как курица в куче соломы, вызывая новые приступы смеха, а в это время последний вагон наконец то скрылся за поворотом и одновременно с двух сторон насыпи послышались слабые щелчки пистолетных выстрелов. Двое полицейских на насыпи упали сражённые пулями, как подкошенные, а третий бросил винтовку и, задрав руки над головой, визгливым голосом закричал: - Братцы, братцы не убивайте меня..., братц.... - и заткнулся, оборвав свой крик на полуслове. Лишь Петро живой стоял в середине куче и немо шевелил губами. Винтовка валялась на земле рядом с кучей, но на него уже никто не обращал внимания. Молоко всё таки сделало своё дело и штаны его что спереди, что сзади были мокрыми и мокрота эта с омерзительным запахом стремительно сползала по штанам вниз. Рядом находившийся пленный шустро схватил винтовку и, щёлкнув затвором, хотел застрелить полицейского, но Носков, громко крикнув, остановил его.

   Через насыпь в это время дружно стали переваливаться остальные пленные и наши, кто действовал на той стороне.

   - Все, что ли? А где старшина с Максимовым?

   - Да они сапоги с полицейских снимают.

   - А ну-ка, все остальные быстро раздеть убитых... всё с них снять.

   Пленные кинулись к убитым и стали быстро их раздевать и стягивать с ног добротную обувь.

   - Товарищ майор, а что с этим делать? - Носков пистолетом махнул на живого полицейского, который соляным столбом продолжал стоять в куче веток.

   По идее его надо убивать, но сейчас после схватки как то не подымалась рука. Обосранный и обоссанный Петро являл жалкое зрелище. Самое поразительное, что времени после короткой схватки прошло минуты четыре, а из него всё текло и текло и даже пиджак был мокрый от пота.

   - Петро, ну ты же мужик всё таки... Ты чего так испугался? Видишь, как твои товарищи легли, даже пикнуть не успели, а ты позорно обосрался, - я замолчал, наблюдая как Петро пытался что то мне сказать, но из горла донёсся лишь жалкий писк.