Летопись 1 (СИ)

  – Василий Николаевич, соберите весь личный состав. Построение через десять минут, форма одежды зимняя полевая, с оружием в любом удобном месте рядом с храмом.

  – Есть! Строится, батальон! Командиры рот, собрать людей! – приказывает Тимофеев.

  Под сводами храма голос звучит громко, игроки за алтарем не могли не слышать. Однако никто даже не повернул головы. Солдаты это заметили, некоторые стали с любопытством поглядывать на новенького – как, мол, он? Сделает вид, что не заметил или?

  – Или! – тихо произнес Знаменский.

  Он идет по залу, не глядя по сторонам, чувствуя, как стихает шум за спиной, ощущая затылком взгляды солдат. В наступившей шаги гремят, словно по молельному залу ступает рыцарский конь в доспехах. Картежники безусловно слышали команду, некоторые украдкой оглядывались и видели старшего офицера, который направляется к ним, но все сделали вид, будто это их не касается. Что ж, среди солдат всегда находятся те, кто хочет проверить нового командира на излом.

  За импровизированным столом, лицом к залу, сидит “бугор”, то есть негласный лидер. Взгляд тяжел, движения замедленны, голос подчеркнуто тих и спокоен. Кружка пива источает запах крепкой мочи, пепельница полна окурков. Мужик раскормлен, как кабан на убой, стриженная наголо голова блестит теплым потом, мясистое лицо покрыто выбоинами, как после оспы - то ли осколками гранаты посекло, то ли каменной крошкой, выбитой крупнокалиберной пулей. Полевая форма выстирана и тщательно выглажена, хоть сейчас на строевой смотр. Не отрывая взгляда от карт, “атаман” ледяным голосом спрашивает:

  – Вам что-то нужно, майор?

  Остальные делают вид, что увлечены игрой, ничего не произошло и вообще вокруг вакуум. Знаменский идет, не говоря ни слова. Сидящий спиной солдат начинает поворачивать голову, тело движется следом, он оказывается вполоборота, одна нога выставлена, другая упирается в основание алтаря. Железные – в буквальном смысле! – пальцы правой руки майора смыкаются на шее солдата, пальцы левой сжимают выставленное колено. Рывок и орущий от боли солдат летит через алтарь прямо на “атамана”, сгребая карты, деньги и все, что есть на столе. “Бугор” оказался шустр, ловко уворачивается, только пиво проливается на штаны. Не останавливаясь, Знаменский хватает край алтаря, чуть слышно воют сервомоторы бронекостюма, громко хрустит основание алтаря и массивная столешница падает на пол, едва не расплющив ноги ошалевшему от такой наглости “бугру”. В руке майора появляется граната. Вытяжное кольцо падает на пол, пальцы разжимаются, граната падает за столешницу, прямо под ноги “бугру”, на лету отстреливая предохранительную чеку. Все происходит очень быстро, полторы-две секунды и все, кто был в церкви, неподвижно наблюдали за происходящим, будто оледенелые. Оглушительный, словно выстрел в упор, хлопок капсюля детонатора гранаты предельно ясно сообщает, что взрыв будет через три с половиной секунды. Бывалому солдату не требуется давать никакой дополнительной команды, он и так знает, что именно на эти три секунды остается жизни. И, если хочешь продлить ее, падай в любую яму, трещину или вмятину, даже если она до краев наполнена свежим, дымящимся и мягким, как перина, дерьмом!

  Компания картежников бросается прямо в перегородку, отделяющую молельный зал от комнаты священников. Головы, словно пушечные ядра, пробивают гипсокартонную стену, на плечах застревают куски обшивки, будто крылья ангельские, пылевые нимбы окутывают затылки. За секунду исчезают все, кто играл в карты, словно сжались до размера молекулы и протиснулись через атомы кирпичной кладки. Солдаты, наблюдавшие за все происходящим из молельного зала, падают на пол, закрывая головы вещевыми мешками, куртками и всем, что под руку попадется. Знаменский лишь поворачивается спиной, наклоняя голову так, чтобы воротник бронекостюма закрыл затылок. Тотчас гремит взрыв, столешница разлетается вдребезги, с потолка сыплется штукатурка, осыпаются куски стекла из оконных проемов. Лежащие на полу солдаты приподнимают головы, взгляды устремляются на майора. Знаменский уже выпрямился, стоит лицом к алтарю, в правой руке пистолет. Громким голосом майор произносит:

  – Я не повторяю приказы дважды! За неисполнение приказа командира в военное время военнослужащий подлежит расстрелу на месте!

  В наступившей тишине слышен тихий щелчок – пистолет снят с предохранителя. Солдаты с пола обалдело смотрят на спину командира, которая исполосована осколками гранаты – а ему хоть бы что! И крови нет! Из-за перегородки выглядывает “бугор”, лицо белое, в глазах ужас, из рассеченной брови бежит кровь, заливая шею и воротник.

  – Все, командир, все!!! – хрипит он не своим голосом. – Мы идем!