Летопись 1 (СИ)

  Словно испуганные мыши, картежники бегут вон из церкви, на ходу хватая вещи и оружие. Круглый глаза дульного среза глядит в затылок “бугра”, палец майора лежит на спусковом крючке. Знаменский убирает пистолет лишь тогда, когда в церкви не остается никого. Расстояние от алтаря до выхода составляет метров тридцать, пройти можно за секунд за сорок. Майор идет неспешно, давая возможность построить остатки батальона. На выходе из церкви солнце полоснуло в глаза, свежий ветер обдал лицо запахом талого снега и воды. Строй солдат замер перед церковной оградой, солдаты стоят «не дыша», взгляды всех прикованы к новому командиру.

  – Батальон, смирно!

  – Вольно! Все люди, товарищ Тимофеев? – спрашивает Знаменский.

  – Так точно, товарищ майор!

  Знаменский выходит на середину строя, окидывает взглядом первый ряд. Солдаты одеты кое-как, куртки у многих порваны, штаны заляпаны грязью, у некоторых даже нет головных уборов. Это поправимо. Главное, что все с оружием, в глазах нет тоски. Только удивление, что новый командир такой безбашенный.

  – Итак, я ваш командир, майор Знаменский Валерий Николаевич. Батальон приказом командующего …

  Знаменский говорит и идет вдоль строя, всматриваясь в лица солдат. Первое впечатление не всегда обманчиво, иного можно точно определить по глазам, не зря же говорят, что глаза зеркало души. Правая рука опускается в карман. Там ничего нет, просто дурная привычка, от которой трудно избавиться, но нужно, ибо прохаживаться перед строем руки в карманы нельзя. Кто-то из солдат вполголоса произносит:

  – Рука-то в кармане! Может, граната?

  И пошло гулять по рядам последнее слово! Никто уже и не вслушивался в то, о чем говорит командир, а он не просто так болтал, а рассказывал об укомплектовании людьми, техникой и новым оружием. Это мелочи! Главное – новый командир не расстается с гранатами, причем уже снятыми с предохранителя. Чуть что не так – сунет тебе в штаны и через три секунды яйца взлетят до небес. Знаменский доводил положенную служебную информацию до личного состава и не замечал, как бледнеют лица солдат, когда он приближается. И как быстро застегиваются на все пуговицы и крючки, как приглаживают складки на обмундировании и поправляют оружие, когда он отдаляется.

  – … неделя! По истечении этого срока часть передислоцируется на линию бывшей границы Польши. Далее по обстановке и в соответствии с приказом командования, – произносит Знаменский, возвратившись на середину строя. Взгляд бежит по лицам солдат, на доли секунды останавливаясь то на плохо вычищенном оружии, то на изодранном обмундировании, то на торчащих из-под головных уборов вихрах.

  – Василий Николаевич, – обращается Знаменский к старшине, – следует выполнить ряд мероприятий. Первое – назначит охранение. Второе – чистка оружия, сорок минут времени. Третье…

  Знаменский вернулся в храм, когда день потух и наступили сумерки. У входа встретил часовой. Оружие вычищено, одежда приведена в порядок, бронежилет подогнан, радиостанция в шлеме исправна, тактические очки работают в режим целеуказания и контроля обстановки. Да и сам часовой не торчит у дверей, как истукан, скрытно расположен в нише. Обернувшись, Знаменский замечает парный патруль, обходящий здание по периметру. Порядок был и внутри – спальные мешки разложены по полу в две линии, оружие солдаты держат в положении за спину, никто не курит и не играет в карты. Горят аккумуляторные фонари, люди заняты ремонтом обмундирования, воздух наполнен запахами недавнего ужина. Картина налаженного солдатского быта любого командира приводит в состояние спокойствия и уверенности в будущем. “Отлично! – подумал Знаменский. – Вот теперь можно подумать и о себе.” Все время, пока люди приводили себя в порядок, он был занять тем, что зашивал дыры на куртке, а потом выковыривал мелкие осколки гранаты из сочленений брони.

  Следующие пара недель пролетели, как один день. Прибыл эшелон с техникой – боевые машины пехоты “Терминатор” 11-ой модели с механиками водителями и зампотехом батальона капитаном Завадским. Следом за ним пришло пополнение личным составом и на следующий день началась учеба. В сжатые сроки предстояло обучить новобранцев, провести боевое слаживание по алгоритму взвод-рота–батальон плюс приданные подразделения. Знаменский приказом по части ввел следующий распорядок дня: подъем в 6.00, завтрак 6.30, занятия 7.00 – 12.30, обед 13.00 – 13.30, занятия 14.00 – 19.30, ужин 20.00, отбой 22.00. Солдаты и офицеры буквально валились с ног, но никто не роптал. Все помнили простую истину – чем больше пота на занятиях, тем меньше крови в бою. Командиров младшего звена Знаменский назначил из числа самых опытных солдат, сразу отказавшись от молодых, энергичных, но не имеющих боевого опыта лейтенантов. Исключением стал поручик, который принял разведвзвод, а заодно и должность начальника разведки отдельного батальона. Зампотеха, зампотылу и начальника штаба прислал начстрой дивизии, общим заместителем Знаменский назначил Тимофеева, добившись присвоения ему вне очереди звания лейтенант.