Летопись

35. Около этого времени скифы, теснимые татарами[109], то есть те из них, которым удалось избежать меча их, переплыв на мехах Дунай, хотя болгарам и не хотелось этого (потому что их было много тысяч), вместе с женами и детьми, заняли области Македонии: одни — раскинув свои кочевья около Гебра и по равнинам, там лежащим, а другие по низовью той реки, которая чаще называется Маритзою. Это тот же Гебр и удерживает это название до тех мест, где с ней соединяются притоки Гема и откуда она течет до самого Эгейского моря и впадает в него; с нею соединяются и усиливают ее многие другие реки, и она меняет свое название у разных прибрежных жителей. Итак, они разграбили все в Македонии и в короткое время опустошили у жителей всю страну и превратили ее в пустыню скифскую, как говорит пословица, овладев при этом и некоторыми городками, которые были послабее укреплены. Многих они перебили, всех ограбили, пленили и распродали в больших городах, как, например Адрианополе, Дидимотике, Визии, Каллиополе и проч. Осталось только то, что было ограждено неприступными стенами и охранялось множеством жителей.

36. Среди этих событий латиняне, всегда враждовавшие против нас и еще более озлобившиеся по случаю недавнего нападения на них императора Иоанна и Асана и произведенного ими опустошения их земель и укреплений, искали удобного случая напасть на нас и отомстить за свое поражение и нашли, что все это они очень удобно могут сделать теперь. Для этого прежде всего они сближаются с Асаном и заключают с ним мир; потом соединяются со скифами — этими дикарями и пришельцами — и ничтожными подарками, но большими обещаниями привлекают их к себе и делают их участниками в своих предприятиях. Собрав союзное войско из болгар и скифов, итальянцы вместе с ними выступают против императора Иоанна. Приблизившись к крепости Цурульской (Τζȣρουλȣ), они осаждают ее. Асан лично присутствовал здесь со многими тысячами скифских и болгарских войск и итальянскими машинами. Защита цурульского укрепления была поручена императором Никифору Тарханиоту, который был кравчим, а впоследствии великим доместиком и был женат на старшей дочери великого доместика Палеолога — Марии. Это был храбрый воин, хороший военачальник, находившийся под великим Божьим покровом, как будет видно это дальше из окончания этого дела. Посему многие и думали, что он больше счастлив, чем мужествен и искусен в борьбе с врагами. Когда латиняне обложили крепость, у них было много страшных машин и стенобитных орудий, так что ими можно было разрушить не только такое укрепление, как Цурул, но и более высокие стены и более обширные города; тогда Тарханиот ясно доказал своим сослуживцам свою отвагу и воинскую опытность. Впрочем, вернее будет сказать, что все было делом Божия заступления. Он внешним орудиям противопоставил свои внутренние, огромному вражескому полчищу — такое мужество, какое можно встретить только в многочисленных воинах. Между тем император Иоанн был в затруднении не потому, что обложили эту крепость, а потому, что, как человек очень умный и знаток военного дела, он видел, что если эта крепость будет взята врагами, то пропадут для него и все его приобретения на Западе. Однако ж был рад тому, что враги приостановились за осадой этой крепости и попытки их против нее встречают сильный отпор. Его мысли были более заняты Востоком, и он радовался в душе, что тамошние области свободны от войны. Вдруг во время этой осады пришло известие Асану о смерти супруги его, венгерки, сына и епископа терновского. Видя в этом знамение Божьего гнева, он сжег свои стенобитные машины и как можно поспешнее удалился в Тернов. Оставшись одни, итальянцы, так как не имели достаточно сил, чтобы одним продолжать осаду крепости, в свою очередь отправились в Константинополь, прекратив войну. Таким образом город освободился от осады неприятелей, а вместе с ним и кравчий Тарханиот, оказавшийся настоящим Никифором (победоносцем). Между тем Асан после случившегося с ним указанного нами несчастья, весьма справедливо видя в нем наказание Божие за нарушение клятвы, данной им императору Иоанну, и за разлучение своей дочери с супругом ее Феодором, пришел в раскаяние и отправил к императору послов, обвиняя себя в этом постыдном деле, прося восстановить союз и умоляя простить ему его поступок. Император Иоанн и императрица Ирина, как люди весьма благочестивые и набожные, приняли посольство и без дальних разговоров подтвердили прежние клятвы и изъявили готовность снова принять Елену в качестве супруги своего сына. Вследствие этого она и была отправлена к свекру и мужу и мир опять восстановился между римлянами и болгарами.