Летописи Нэпэла

Оказавшись внутри, убийца увидел, что ребёнок напевая песенку вошёл в лифт. Одним прыжком покрыв всё расстояние, Вессен проскочил в смыкающиеся двери. Мальчик приподнялся на цыпочки, но так и не сумел дотянуться до пульта ввода номера нужного этажа. Вессен укорил себя за то, что не подумал, что малыш не сможет подняться на нужный этаж без помощи взрослых. Можно было не торопиться так, и поговорить ещё с незнакомцем. Преимущественно, иглами.

— Мышка попалась кошке, у мышки острые зубки, у мышки острые когти, бедная, бедная кошка! — малыш продолжал петь свою странную песню. Вессен не слышал и не разбирал слов, он был слишком возбуждён предстоящим кровавым действом.

— Тебе на какой? — прохрипел серийный убийца. Голос его изменился от волнения до неузнаваемости, срывался на каждом слове.

— На восьмидесятый! — ответил мальчик звонко.

Уровень, на котором располагаются кондоминиумы, подумал Вессен.

— Мне тоже туда! — отрывисто сказал он. Набрал на панели управления цифры, нажал кнопку выполнения приказа.

Лифт стал возноситься вверх, всё ускоряясь. Ребёнок достал из заплечного ранца толстый альбом и пучок цветных карандашей, начал увлечённо что-то рисовать, высунув язык из уголка рта. Вессен не смотрел за росчерками карандашей, уставился в сосредоточенное лицо мальчика. Потом прислонился спиной к пульту управления лифтом, отвёл назад руку и остановил лифт между этажей.

— Почему мы стали? — поинтересовался малыш, когда подъёмник замер.

— Не знаю. Наверно, небольшая поломка. Её сейчас устранят, — проговорил Вессен. Медленно, чтобы растянуть удовольствие, вытягивал из внутреннего кармана пиджака здоровенный тесак.

Ребёнок надавил карандашом на бумагу сильнее, чем следовало; графитовый кончик треснул, раскрошившись на рисунке, скатился с листа. Упав на пол, проскользнул в решётку и исчез где-то в шахте лифта.

— Дядя, у меня карандашик сломался! Подточите, пожалуйста-а-а! — заныл ребёнок.

— Конечно! — убийца взял красный карандаш и двумя движениями тесака заострил его. — Возьми! — Вессен протянул карандаш обратно. Руки его вдруг стали дрожать так, что графитовое острие описывало в воздухе неровные круги. Сейчас он мог себе позволить проявление эмоций — ведь они одни, заперты в лифте! Любых эмоций, даже тех, что заставляют кричать от наслаждения, или падать на пол в судорогах экстаза, прямо в лужу крови. В прошлый раз он поставил себя в весьма сложную, но интересную ситуацию: с пятью трупами в застопоренном лифте многоэтажного торгового центра, в то время как толпы людей на всех ярусах ждали, когда подойдёт кабина, а бригады техников трудились над пережжённой им заранее проводкой. Тогда он пошёл на поводу у эмоций, забыл про осторожность. Его уберегла от ареста, — или растерзания толпой, — только находчивость.

Он пытался добраться до вентиляционной решётки, но соскальзывал с зеркальных стен, покрывая их кровавыми разводами. Но из костей вышла неплохая лесенка…

Получив красный карандаш, малыш вновь занялся рисованием. Вессена же разозлило то, что в ответ не прозвучало благодарности.

— Родители не научили тебя говорить «Спасибо»? — спросил он, придвигаясь к ребёнку.

— Мой папа, когда возвращается с работы и начинает чистить пистолеты, — тонким голосом произнёс мальчик, — говорит, что вместо «Спасибо» надо говорить «Чтоб ты сдох». А няня всегда на это ругается.

— А папа что? — задал вопрос убийца.

— Папа смеётся, и начинает затачивать свои метательные ножи.

— Скажи наконец, кем твой папа работает?

— Следователем в Отделе по борьбе с серийными преступниками, — чётко ответил малыш, надулся от гордости, не столько за профессию отца, сколько за то, что выучил сложное длинное название.

— А ведь мы с твоим папой друзья!

Вессен широко улыбнулся, откинул белые волосы со лба, чтобы не испачкать брызгами, сделал несколько шагов к ребёнку, занеся тесак для первого удара, которым хотел только обездвижить жертву, перерубив позвоночник. Мальчик отбросил ранец и альбом, зажав в руках только карандаши с неожиданной ловкостью взбежал на стену до половины и прыгнул убийце на шею, вгоняя острый красный в левый глаз убийце. Глазное яблоко взорвалось, и струя горячей багровой жидкости брызнула на лацканы пиджака. Впервые Вессен выпачкался в собственной крови.

— Не на того напал! — прохрипел мальчик необычным для ребёнка голосом, придвинув своё лицо к самому лицу убийцы.

Вессен выронил тесак, пытался отодрать ребёнка от себя; маленький мальчик продолжал терзать глазницу маньяка карандашом, не вгоняя его слишком глубоко, чтобы не убить.

Серийный убийца рухнул на колени, борясь с ребёнком, под яркой курточкой которого обнаружились стальные шары мускулов.