Летописи Ванильного некроманта. Том первый

Библиотека храма была ему уже знакома — мрачное, довольно запущенное хранилище премудростей со всего мира. Книга, которую он жаждал читать, лежала на низеньком столике. Напротив стояло кресло, а рядом — маленький пуфик. На подлокотнике лежала горжетка из белого меха. Словно Ют Безмолвная сама недавно сидела тут и читала именно эту книгу.

— Тебе тоже нужно кого-то воскресить? — спросил Омегыч. — Кого-то, кто тебе дорог?

— Ах, если бы всё было так просто! Когда даже сами боги не хотят, чтобы он жил — что я могу? Что мы вообще можем сделать, если родители против?! Я не могу ослушаться их воли — иначе меня ожидает угасание.

Сердце Омегыча дрогнуло. Угасание! Неужели даже такие, как Ют, могут угаснуть? Что тогда говорить о Матери?!

— В тебе горит огонь, — сказала богиня. — Позволь мне открыть ему путь наружу?

— Боюсь, он и так прекрасно знает этот путь, — через силу улыбнулся Омегыч.

Он коснулся книги, открыл её наугад… и тут же понял, что будет не в силах выпустить её из рук, пока не убедится, что Мать жива.

— Читай, — сказала Ют. — Я скоро вернусь. Без меня ты всё равно не проведёшь нужный тебе обряд!

Вздохнула и вышла прочь, прекрасная и печальная.

Омегыч наконец-то прижал заветную книгу к груди, и вдруг ощутил знакомую щекотку. Исчезающий камень очень не любил находиться в храме. Да и для самого Омегыча это могло быть опасным в том случае, если кто-то вздумал открыть шкатулку с детьми камня!

И он покорился неуёмному подталкиванию камня изнутри.

Пошёл снег.

Вернее, с неба принялись падать отдельные снежинки.

Возвращаясь из храма Свободных с украденной оттуда книгой за пазухой, Омегыч внезапно для себя свернул на дорожку к дому Теренция. Его взгляду открылись ужасные разрушения, причинённые Умрах: развороченное кладбище, продавленная крыша домика, выбитые окна. Омегыч потопал по замерзающей, неподатливой земле сапогом, поддел что-то блестящее: серебряная монета неизвестной ему чеканки.

Тут почва зашевелилась, да так, как ни одному жив-курилке не вскопать. И из-под земли с некоторым затруднением вылезла старая знакомая — Блуждающая Башня. По ней тоже словно с тараном пробежались — камни крошились, глаза-окна слезились осколками мутных стёкол. Зелёный мох облез с боков Башни. Омегыч похлопал её по стене и спросил:

— Ну, что скажешь?

Блуждающую Башню в ответ стошнило. Из неё вывалилось несколько разрозненных комплектов костей и полусгнивших тел. Омегыч отступил на несколько шагов, и не зря: оказавшись снаружи, останки зашевелились в попытке собраться в звено цепоглотки. Огнемаг увидел несколько призрачных белёсых теней, которые отчаянно цеплялись к мёртвой плоти и костям. Поморщившись от отвращения, Омегыч пробормотал заклинание, разлучающее дух и плоть, и отпустил мятущихся духов. Башня с благодарностью икнула и зарылась в землю снова.

Омегыч вошёл в дом, осторожно пробрался через обломки потолка и крыши, подошёл к рабочему углу Теренция. Здесь в беспорядке громоздились разные банки, склянки и коробочки. Книги на полках выстроились в относительном порядке. Омегыч перебрал несколько склянок, рассовал по карманам особенно ценные, и в задумчивости покрутил в пальцах найденную монету. Сзади на гербе неизвестной страны было какое-то чёрное пятнышко. От монеты веяло магией. Некромантией. Омегыч, нахмурившись, ковырнул пятнышко ногтем и сунул монету в карман.

Затем он сел на кровать, чувствуя внутри, в образовавшейся после развоплощения Матери пустоте, некое слабое жжение. Словно тот самый огонёк разгорался вновь. Закрыл глаза, прижав воспалённые веки пальцами. Хоть бы прекратилось это мучение. Хоть бы внутри всё замёрзло окончательно. Хоть бы перестать чувствовать боль…

И почувствовал, как снова подкатывает под горло лёгкая тошнота — предвестник того, что исчезающий камень вновь набирает активность. Но в этот раз его тело сыграло странную шутку: оно осталось сидеть на кровати, а вылетел только бесплотный, невесомый дух. Омегыч даже успел подивиться такой странной случайности, прежде чем его призрачные глаза обрели зрение. И тогда он увидел Мать Некромантов — сквозь неё просвечивало разбитое окно и хмурый пейзаж за ним. Но несмотря на прозрачность, у Матери были и серые внимательные глаза, и рыжие волосы, и длинная серая рубашка, тоже призрачно-просвечивающая.

— Вот как это бывает, — сказал ей Омегыч, тщетно пытаясь отвести от неё взгляд.

Мать отвесила ему оплеуху, весьма ощутимую для призрака, и сердито сказала:

— А ну быстро домой. Ты где болтаешься? Отец тебя ищет, между прочим.

— Мам, я…

— Во-первых, никогда не теряй надежду. Этот огонь всего труднее зажечь, а между тем он мне понадобится. Во-вторых — что ты тут устроил вообще? Тебе что было сказано? Отдохнуть и действовать. А ты когда в последний раз спал?

— Мам…

— А ну молчать, сын! Повтори, что я сказала?

— Не унывать и идти домой.