Летучая мышь

Она повстречала его впервые, когда работала в министерстве транспорта и это было в пятьдесят третьем, он заметил её, назначил своим личным секретарем. Вот тогда и настал час её славы, её преданного служения хозяину: она угадывала его желания, защищала от ненужных людей, постепенно стала его доверенным лицом, опорой, и в конце концов любовницей. Ему, несомненно, их связь принесла кое-какой комфорт, для неё же была равноценна самой жизни. Теперь уже не узнать, когда Маршан начал уставать от нее. Вероятно, когда она стала слишком требовательной. Неуравновешенность и истеричность, должно быть, проявлялись и в те времена, когда они были вместе, но нетрудно представить, как подобная женщина восприняла первые признаки охлаждения. Наверняка устраивала бурные сцены в кафе или в квартире, где происходили их тайные встречи. Случилось в конце концов неизбежное — Маршан от неё избавился. Безжалостно — это уж точно. Но не так уж грубо, раз она не утратила своей преданности, веры в него, обожания. Их встречи после того, как её в 1968 году уволили — явный вымысел — они наверняка не виделись с тех пор. Возможно, впрочем, что и всю историю она выдумала. Этого я тоже не исключал.

Рассказывая, она пила. Алкоголь замедлял её речь, но без него она и вовсе не стала бы говорить.

— Эти сплетни, которые о нем ходили, — рассказывала она, — Нет, ей не известно, что служило поводом, но распространяли их коммунисты, это точно. Нет, конкретно министра ни в чем не обвиняли — говорили что-то о его дружеских отношениях во время войны с одним человеком, который потом оказался предателем. Кто был этот человек и где это все происходило, она не знает. Но она этому не верит, потому что министр сам поклялся ей, что ничего такого не было. Нет, ей он не лгал — такого просто быть не могло. Последнее было сказано с гневом, и я осторожно ретировался с минного поля, на которое чуть было не ступил. Больше всего её воспоминания касались его работы. Бесконечной работы. И были краткие мгновения радости, разделенного счастья — когда она утешала его, успокаивала, снимала напряжение. Да, в Авейрон он иногда брал её с собой, это были их лучшие дни. Ночью они могли спать вместе в отеле, у него в номере или у нее, там тебе не Париж, никакого риска. Потому что на горизонте вечно маячила его жена. Она умерла три года назад, — сказала Анни Дюпюи. — Но и раньше жена ничего не значила.

— Для него существовала только одна женщина — всего одна! — первый и единственный раз я увидел, как улыбка тронула её губы, сузила глаза красивая, нежная улыбка. И тонкая рука оттянула шифоновый шарфик, повязанный на шее — это был трогательный и будто призывный жест.

Во время этих поездок ей приходилось много работать, поэтому она не могла повсюду сопровождать его. В мэрии Родеза у неё был кабинет там она разбирала почту, договаривалась о встречах, сортировала посетителей — пока он разъезжал по всей округе, произносил речи на митингах. А где он бывал? Да повсюду, это большой округ. И повсюду его обожали, просто боготворили. Неужели он заезжал и в такие крохотные поселки как, скажем, Вильфранш или Мило? — я припомнил карту. Ну, конечно, заезжал, он любил деревни, старые церкви. Великолепно разбирался в архитектуре. А куда он ездил чаще всего?

Наша беседа становилась чересчур похожей на допрос, моя собеседница ничего не замечала: воспоминания о счастливом прошлом окутали её как туман, она смягчилась, спрятала когти.

— Да повсюду, — сказал она задумчиво, — в Корд, в Северак, в Конш чаще всего в Конш, пожалуй.

— А почему?

— Там такое красивое аббатство, он часто ездил туда посмотреть, как движутся реставрационные работы.

— Вы тоже ездили с ним?

— Нет, мне приходилось работать

Ее эмоции достигали меня как волны, стаккато, я чувствовал себя исповедником — однако информации во всем этом было немного, лишь воспевание покойного и горький плач по невозвратимому прошлому, которое отнюдь не было столь уж прекрасным, как ей теперь представлялось.

— Мадемуазель, вы так добры, вы очень мне помогли. Могу я вам позвонить в случае надобности?

— Да.

Я оплатил всю её выпивку и проводил до метро. Глядя ей вслед, я подумал, что знаю теперь Андре Маршана немного больше, чем до этого свидания, а нравится он мне значительно меньше.

ГЛАВА 9

Городок Вер-ле-Шартр и дорогу в Фоссе я отыскал не без труда. Дорога эта оказалась, можно сказать, проселочной, с одной её стороны тянулись возделанные поля, а с другой густой лес — сплошь каштаны и березы. В просветах между деревьями мелькали скромные домики под красными черепичными крышами. Таким оказался и тот, который я искал, он стоял метрах в двадцати от дороги. Ближайшие соседи жили в сотне метров, отгороженные зарослями кустов.