Летучая мышь

В Париж я приехал едва живой от усталости, снял комнату в том же отеле, что и в прошлый раз: на улице Флерюс, недалеко от Люксембургского сада. Позвонил Изабел из лавчонки внизу. Договорился поужинать вместе. В киоске я купил все газеты, которые там нашлись, и, вернувшись в номер, принялся за чтение.

Газетчики-таки порезвились по поводу взрыва в квартире Изабел. Как и предполагал Артур, значительных новостей в тот день не оказалось, и прелестное личико Изабел красовалось на первых полосах почти всех газет. Она сама по поводу происшедшего не распространялась. Нет, у неё нет ни малейшего представления о том, кому принадлежит эта дурацкая затея. Нет, врагов у неё нет — ни одного. Любовника тоже нет, можете не верить, но это правда.

Я лег и проспал около часу, а когда проснулся, пора было идти на свидание. За ужином я рассказал Изабел о Мюллере.

— Микрофильм должен все объяснить, — предположил я, — Он содержит ключ к этой загадке. Не думаю, что Таллар задумал обвести меня вокруг пальца.

Когда принесли кофе, Изабел сказала:

— Хорошо бы зайти к тебе в отель и заняться любовью.

— Нравится воображать себя шлюхой?

— Вот именно. Чулки снимать не буду.

Так мы и поступили, убежав хоть не надолго от всех забот.

На следующее утро в десять ко мне в отель явился Баум. И привел с собой румяного молодого человека.

— Это Жан — мой помощник.

Жан принес большой портфель. Они уселись в кресла, я расположился на кровати, больше негде было. Баум жестом велел своему помощнику открыть портфель, и тот явил на свет объемистый конверт, из которого Баум вытряхнул пачку фотографий и протянул мне.

Все как один арабы — сильно обросшие и вовсе без волос. Снимки размыты — их делали прямо на улице во время уличных беспорядков: иные корчат гримасы в объектив.

Я внимательно рассмотрел снимки и вернул Бауму: никого не узнал.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул он, — На удачу я особо и не рассчитывал. На машине, в которой вас увезли силком, номер министерской серии, но такого именно не существует. Выходит, номера поменяли, и тот, кто это сделал, не новичок в подобных делах.

— Два прокола за одно утро — не очень-то удачное начало.

— Не расстраивайтесь, — сказал Баум, — Может, нам ещё повезет сегодня.

Жан снова открыл портфель. И на сей раз извлек сложенную карту Парижа и какую-то папку. Расстелил карту на столе и вытащил из папки лист бумаги. Затем принялся объяснять:

— Я раздобыл график движения поездов метро — к этому мы ещё вернемся, — сказал он. — Приняв во внимание ваше суждение о расстоянии до Эйфелевой башни и сделав к нему определенную поправку, я наметил круг радиусом полтора километра, а не километр, как мы считали раньше. Интерес для нас представляют те отрезки линий метро, которые находятся внутри круга, но не ближе, скажем, восьмисот метров к Эйфелевой башне. Итак, я вычерчиваю второй круг внутри первого — и вот это пространство между ними надлежит обследовать.

Он разгладил карту рукой и продолжал:

— Шум проходящих поездов доходил до вас с расстояния двадцати пяти ну, допустим, тридцати метров, так что нас может интересовать только шестидесятиметровая полоса вдоль линий метро в пространстве между этими двумя кругами.

— Каких именно линий? — задал вопрос Баум.

— В управлении метро помогли установить эти линии. Мы исключили из списка линию шесть — "Этуаль — Насьон"; на данном участке в это время дня поезда ходят редко. И та линия, где на этом отрезке поезда выныривают на поверхность, нам тоже не подходит. Стало быть, остались линии восемь, девять и десять: "Севр — Монтре", "Балар — Кретей" и "Отей — вокзал Аустерлиц". Я заштриховал на карте шестидесятиметровую полосу вдоль этих линий. Вы, вероятно, знаете, месье, что в Париже линии метро проложены параллельно крупным наземным магистралям. Таким образом, мы наметили несколько мест в седьмом, восьмом, девятом, пятнадцатом и шестнадцатом округах — общей площадью четыре с половиной километра. Не так уж много.

Я внимательно посмотрел на карту — заштрихованные участки находились главным образом на Левом берегу. Даже урезанное до такого состояния пространство выглядело обескураживающе: сколько же времени уйдет на поиски проклятого дома!

Однако Жан ещё не закончил:

— Я выделил те улицы, которые ведут к Эйфелевой башне. Они отмечены красным. На этих четырех километрах их сорок девять. Вы слышали шум проезжающих машин в восемь утра — стало быть, те улицы, по которым нет сквозного движения, исключаем.

— Один из моих сотрудников начал обход этих улиц рано утром. Пешком это единственная возможность. Жан сейчас составит ему компанию.

— За сегодняшний и завтрашний день все обойдем, — пообещал Жан, складывая карту.

— Действуй! — подбодрил его Баум. Когда за Жаном закрылась дверь, Баум повернулся ко мне:

— Ну, как там в Кельне?

Когда я говорил ему, что собираюсь в Германию, то Кельн не упоминал.

— Это вам майор доложил, что я был в Кельне?

Баум взглянул на меня с изумлением, но тут же рассмеялся:

— Он и правда похож на военного. Только вовсе он не майор.

— Зачем вы за мной следите, да ещё в открытую?