Летучий корабль

– Вот как же я теперь батюшке и матушке покажусь на глаза таким лохматым топтыгиным?

– Не печалься, Елисей, что-нибудь придумаем.

Следом явилась Рысь:

– Обошла я весь лес – толковал с куницей и горностаем, был у мудрого филина и быстрой белки, да всё без толку, перепуганы боровые жители, ничего не ведают.

– Вот как же я теперь батюшке и матушке покажусь на глаза таким лохматым топтыгиным?

– Не печалься, Елисей, что-нибудь придумаем.

А в полночь спустился с неба Золотой Орел и говорит:

– Облетел я всю державу, крылья истрепал, капли воды не выпил и пера не почистил. Беседовал на озере с лебедем и с сойкой в непроходимом лесу-сузёмке, да ещё посреди степи столкнулся с сорокой-белобокой, зелёный хвост – любопытный нос. Разузнал у трещотки, что подстроил нечистое дело тот самый водяной, который хотел потопить несчастную собачку.

– Вот как же я теперь батюшке и матушке покажусь на глаза таким лохматым топтыгиным?

– Не печалься, Елисей, что-нибудь придумаем, тем более выведали корень зла.

На следующий день, лишь на востоке взошло солнце, отправились друзья на берег дальней реки, где живёт Водяной. Волк и Рысь лесом неслись, обходя жильё. Орёл в небе дорогу указывал. А Елисей шёл последним, за супругой, чтобы людей не страшить, а когда в деревни заходили, то Божена, как скоморохи, рядила на него ошейник, да неволила приплясывать под дудку косолапого, словно дрессированного.

Через неделю пути приспели друзья-товарищи на ту переправу, где царевич избавил от смерти собачку. Как издревле отцами-дедами установлено, угостили речного дядьку – вина и масла вылили, хлеба накрошили, да токмо, как ни крути, всё без толку – так и не объявился подводный хозяин. Тогда друзья принялись караулить проказливого водяника, желая добраться до него хитростью.

Поднялся в небо Орел и стал кружить над речкой. Заприметил тень, да как кинется в волны, да зря – то красна рыба-сёмужка идёт на нерест. Тогда тёмной ноченькой Рысь укрылась на берегу под высоким яром. В полночь, лишь только в лунной дорожке промелькнули тёмные полосы – сорвался кот, метнулся в воду, да без толку – в острых когтях оказался пучок тины.

В следующую ночь наступила очередь Волка затаиться под высокой кручей. Полная луна, что хорошая лампа, хоть иголки собирай, всё видно. Вот в полночь серый дождался, когда из омута вынырнула чёрная рыба, да кругом закрутилась по реке, словно детский волчок, и вскоре обернулась в крылатую щуку с горящей чешуёй. Обмер сторож, боязно ему, но следом за рыбиной из речных глубин явился вороной конь с волнистой гривой и бегом на луг. Уразумел Волк, что настал его час, да как бросится ему наперерез, сиганул прямиком на лошадь и хвать острыми зубами за шею. Заметался конь по берегу, то в лощину кинется, то бросится на острые камни! Да, где там, разве оторвешь верного дружка Елисея. Как ни вертелся да ни кружился подводный гость, но в конце концов, как сноп, рухнул на песок и обернулся в водяного. Взмолился пленник:

– Отпусти меня, серый бирюк, я в жизнь никого не обижал.

– Ох и врешь, ты водяной.

– А не то я лешему пожалуюсь.

– Жалуйся. А я не служу лешаку. Мой верный товарищ – Елисей. Теперь ведаешь, кость обглоданная, почему я всю ноченьку караулил тебя? Немедля говори, как воротить облик царевичу.

– Дождался… Видно, и вправду злые языки плетут, преданнее людской дружбы нет ничего на свете. Посмотри, ведь ты из-под воды вытянул бедного старика, да вековечным уроком всё мне станет.

– Говори, Водяной, не заговаривай мне зубы, вон и заря уже алеет.

– Ладно, поведаю, не утаю, дел-то раз-два и готово – найдите реку с серебряной водой, и там воротится человечья личина царевича. Но долго не тяните, только одна луна у вас. Не поспеете, навеки прирастет шкура к нему, да следом и нутро захлебнётся звериным рыком.

– Смотри, дедушка, если обманул! Только где нам разыскивать эту самую речку? Куда ты её спрятал?

– Батюшка ещё мой покойный говаривал так – «иди туда, куда глаза глядят, найдешь то, чего не ожидал». А сам я там не бывал – надобности не было, нас-то, водяных, из дома лишний раз не выгонишь.

– Эх, перекусить бы тебе горло.

– Был бы всамделишным волком, то перегрыз бы. А собака всегда сердечна, нет в ней прирождённой злости.

– Гнилая борода, как ты разнюхал, что я пёс?

– Дык, я запросто вижу, кто под чьей личиной кроется.

– Заруби себе на носу, Водяной, если обманул, я тогда останусь навечно в волчьем обличье, ни ты и ни твоя родня не ступит более на берег, я вас день и ночь караулить стану.

– Запомнил, как такое забудешь.

На том и распрощались Волк и Водяной.

Вскоре вернулся Волк к царевичу и поведал о посуле речного хозяина. Делать нечего, собрались друзья опять в дальний путь. Идут куда глаза глядят, да за луной следят, денёчки считают, зарубки на посошке делают.

У Божены сапожки сносились, пришлось в ближайшей деревне прикупить лапти.