Лев Бессердечный и хозяйка механического кота

– Не думай так. Я проведу тебя в то место, где ты будешь по-настоящему счастлива. Я проиграла, но и ты, и Лев, были верны до конца мне. Вы достойны награды.

Эпизод 9: Хозяйка сиреневой вьюги

Оплот среди алмазных, хрустальных и изумрудных хребтов, где под аметистовым небом кружат фениксы, камни источают слёзы счастья, а крылатые статуи обдуваются лиловыми ветрами, распахнул свои двери перед Акико и Львом.

Любимый госпожи Мотидзуки стоял рядом с ней в своём человеческом обличье, юный, с глазами, которые Акико видела в своих снах.

– У меня есть ещё одна просьба, – Лев обратился к Богине. – Профессор Артизан, друг отца моей музы, он исполнил мою просьбу ценой собственной жизни. Я хочу, чтобы он узнал, что умер не напрасно. Под силу ли тебе, лесная дева, это?

– Профессор Акио узнал, что всё было не впустую.

Акико обрадовала эта весть. Теперь она с абсолютной легкостью, под руку со своей любовью вошла внутрь твердыни.

Госпожа Мотидзуки больше не хозяйка механического кота, она – хозяйка сиреневой вьюги и сердца Льва. Поцеловав своего суженного, Акико ощутила, что их разумы, их души, их сердца – едины и вечны.

Эпилог

С ночи, когда Эбонхэбэн полыхал разноцветным ведовским огнём, когда небо озарялось постоянными вспышками взрывов, а улицы полнились криками, прошёл месяц.

Хатори каждый день покупал корреспонденцию, в надежде найти объяснения разгулявшемуся тогда хаосу со стороны правительства.

– Опустевшие маслёнки! – выругался механик, когда, наконец, прочитал на главной полосе газеты: «Ночь, которую мы не забудем».

…Вторжение со стороны Атертона было не актом вандализма, террора и насилия. Это был освободительный поход, который возглавил наш новый мэр, господин Магдэ Мацумото.

Ложная религия, восхвалявшая лживую Богиню, была искоренена. Теперь Эбонхэбэн берёт курс на непрерывное развитие и совершенствование во всех сферах, опустив предрассудки.

Следует отдельное внимание уделить героям, отдавшим свои жизни, для нашего светлого будущего…

Список был внушительным, среди прочих, Хатори отыскал известные имена: Сумико Ямамото, Кайоши и Эйуми Като погибли, сдерживая натиск врага.

Никаких упоминаний Артизана Акио, Иошито Мотидзуки, сирот Джеро и Кенджи, которые также погибли в борьбе.

Акико, совсем юная дочь астронома, была застрелена в доме мэра Тэссю Ямаока. Лев, точнее автоматон, в которого Хатори переправил сознание Льва, был полностью разрушен.

Ни слова о людях, выступивших на передовой.

«Многое было не так, – возмутился Хатори и выбросил газету. – Возможно, стоит поискать какого-нибудь журналиста или писателя, чтобы рассказать моё видение истории. Но, не сегодня».

Над Эбонхэбэном светило солнце. Оно слепило Хатори, запрокинувшего голову вверх, лучами, сравнимыми великолепием с золотой львиной гривой.

Сезон дождей остался в прошлом, но не только он. Всё вокруг изменилось. Казалось, что столь незначительно, но всё же: небо было не столь лазурным, туман улетучился с мостовых, по которым стелился, бродячие коты и собаки реже попадались на глаза, в воздухе царили иные запахи, подобные разбавленному яду. Неужели Богиня на самом деле оставила Эбонхэбэн?

Хатори свернул в узкий переулок, ведущий в сторону мастерской, доставшейся по наследству от Сато. Через открытое окно многоэтажного дома старец услышал храп. Один из небогатых граждан, каких в этом городе большинство, ещё спал. Со звуками, вырывавшимися из гортани и глотки, лилась мелодия безразличия. Вот что осталось неизменным: всем плевать на всех.

С ветром резонанс от вибрирующих мышц горла уносился ввысь, где сливался с равнодушием и апатией многих других.

Безучастность и эгоизм вновь и вновь доказывали свою перманентную власть над людьми Эбонхэбэна.