Лев Гумилев

Россия была спасена — не боярами, не царем и не иноземным королевичем, а самим народом. Летописцы показали, что в дни трагических испытаний народ способен сам решить свою судьбу — при условии, что пассионарный подъем и вектор его устремлений совпадут с вектором сил и энергетикой, закономерности которых продиктованы ноосферным полем Земли, Солнца и всего Космоса. Однако инертная и даже энергетически насыщенная масса ничто без вождя. И в случае необходимости (особенно когда речь идет о выживании нации) вождь-пассионарий самозарождается в народной гуще. Смутное время породило несколько таких вождей. Некоторые из них погибли в самом начале предназначенного им судьбой тернистого пути (Михаил Скопин-Шуйский и Прокопий Ляпунов). Некоторые же сумели выстоять до конца и преодолеть все препятствия на многотрудном пути выпавших им испытаний. Двум из них — вечная слава и благодарность спасенной отчизны. Их имена высечены на символическом двухфигурном памятнике, украшающем ныне главную площадь Москвы: «Гражданину Минину и князю Пожарскому — благодарная Россия».

Смутное время, как известно, завершилось избранием на трон юного царя Михаила Федоровича и воцарением династии Романовых. Можно ли их считать пассионарными личностями? Очень избирательно! Казалось бы, никаких сомнений не должна вызывать гигантская фигура Петра I. Но у Л. Н. Гумилёва на сей счет иная точка зрения: он считает преобразователя России не пассионарной, а просто волевой, целеустремленной личностью. Гумилёв полагал, во время путешествия в Европу на Петра произвела неизгладимое впечатление жизнь в Голландии. Именно здесь молодого царя захватили великие преобразовательные планы: сделать из России такую же «цивилизованную» державу, построить такой же морской флот и развить коммерцию. Правда, для воплощения царской мечты надо было воевать со Швецией за выход к Балтийскому морю, но это считалось задачей своевременной и благородной.

С этнологической точки зрения, возникновение петровкой мечты вполне естественно. Петр, как и его соратники, принадлежал своему этносу, переживавшему в XVII веке максимум пассионарности — акматическую фазу, малоблагоприятную для жизни простых людей, насыщенную конфликтами и всяческими безобразиями. Человеку, видевшему ребенком кровавые стрелецкие расправы, слышавшему ожесточенные споры о вере, вынужденному постоянно бороться за свою жизнь в дворцовых интригах, тихая, спокойная жизнь Голландии, находившейся в инерционной фазе, действительно должна была показаться сказкой. Стремление Петра подражать голландцам, пишет Гумилёв, напоминает поступок пятилетней девочки, надевающей мамину шляпку и красящей губы, чтобы быть похожей на свою любимую маму. Но как шляпка и помада не делают ребенка взрослой женщиной, так и заимствование европейских нравов не могло сменить фазы русского этногенеза.

По Гумилёву, пассионарную доминанту в эпоху Петровских реформ обеспечил не сам царь, а его окружение. Он называет ряд имен «птенцов гнезда Петрова» — Меншикова, Ромодановского, Кикина. Но уже на них сказалось снижение общего уровня пассионарности. Новые люди, пришедшие с Петром к управлению страной, почти все оказались карьеристы и казнокрады. Взятки, коррупция достигли при «преобразователе» такого размаха, какого в XVII веке бояре и представить себе не могли. Достаточно вспомнить любимца Петра, талантливого полководца Александра Меншикова. При строительстве новой столицы — Санкт-Петербурга — роскошное здание Двенадцати коллегий, которое должно было украшать набережную Невы, оказалось повернутым к реке торцом только потому, что петербургский генерал-губернатор Меншиков решил на месте правительственного здания выстроить себе дворец. Деньги на строительство, конечно, изымались из казны.

Однако уместно поспорить о самом Петре и его пассионарных качествах. Петр I не был типичным Романовым, о чем свидетельствует хотя бы его почти что двухметровый рост. Пассионарный импульс явно не обошел его стороной (как, впрочем, и его сводную сестру — царевну Софью). Кроме того, не следует забывать, что яркой пассионарной личностью был и прадед Петра — патриарх Филарет (в миру Федор Никитич Романов) — один из героев Смутного времени, которому династия Романовых, собственно, и обязана своим звездным восхождением…

* * *