Лев Яшин. Легендарный вратарь

Моя мать, ненавидевшая футбол, видно, ревнуя меня к нему, делала исключение только для Яшина – пришлось отпаивать ее успокоительным, как только грохнула весть о том, что Яшин остался без ноги. Не забыть и ответа на мой вопросительный взгляд пожилой, бедно одетой женщины, чье касательство к футболу и, стало быть, присутствие в скорбной мужской очереди к динамовскому административному корпусу для последнего прощания с Яшиным казалось необъяснимым:

– Какая я там болельщица! Видела-то его всего несколько раз по телевизору – все удивлялась, как он, бедняга, убивался в этих своих воротах, чтобы не огорчать страну. А как-то включила «ящик», смотрю – выступает, так за версту видно: хоть и фигура, а человек!

Благоволили к Яшину и верхи. Было бы чудно, если бы в стране, где власть контролировала почти все и вся, она упустила возможность извлечь пользу из феномена Яшина, козырять им по всякому поводу и без повода, благо его популярность не сопровождалась даже намеками на приступы звездного величия, а непоказная скромность, воспитанность и дисциплинированность укладывались в принятые нормы общественного поведения, как бы лицемерно ни толковали моральные ценности власть предержащие. Так не по своей воле и незаметно для себя Яшин превратился в живой экспонат выставки социалистических достижений – его стремление делать свое дело на совесть и достигнутые успехи подавались как результат социальной системы. Хотя в какой-то степени футбол был ее зеркальным отражением, поскольку считался делом государственной важности. Так что правительственные награды Яшина особенно не заставляли себя ждать, да какие – орден Ленина, два ордена Трудового Красного Знамени. Под конец только вышла заминка с присвоением звания Героя Социалистического Труда.

Хозяин воздуха. На снимке: фрагмент матча в Тбилиси между местным и московским «Динамо» 1 апреля 1956 года (1:1). Рядом с Л.Яшиным – Г.Федосов

Начал эту кампанию Николай Озеров. Он повидал на своем веку массу наших великих чемпионов, но никогда не скрывал, что вопреки спартаковской принадлежности своего сердца считал динамовца Яшина спортсменом № 1. Тот уже тяжело болел, а советская бюрократическая машина крутилась, как обычно, со скрипом, страшно медленно. И лишь за 13 дней до кончины, когда обессиленный Лев Иванович уже не выходил из дому, появился Указ о присвоении ему звания Героя Социалистического Труда.

Мой старинный университетский товарищ, а тогда, в самом начале 90-х, призванный М.С.Горбачевым в Президентский совет академик Станислав Шаталин рассказывал позже, что присвоение Яшину звания Героя побудило его ходатайствовать перед президентом о такой же награде для футбольного патриарха Николая Петровича Старостина. Патрон согласился, но началась обычная канитель. И тогда академик, известный своими резкими пассажами, не постеснялся выговорить президенту: «Вы хотите, чтобы награда догнала человека после смерти или за неделю до нее, как бедного Яшина?»

Президент собирался сам вручить прославленному вратарю Золотую Звезду Героя. Во всяком случае, об этом намекнули семье. Чапаевский переулок и улица Георгиу-Дежа (сейчас 2-я Песчаная), на угол которых выходит дом, где обитал Яшин, были уставлены черными «Волгами» с мигалками и заполнены агентами спецслужб. Такие меры безопасности предусматривались только для первого лица. Но, сославшись на занятость, президент прислал Р.Н. Нишанова, председателя одной из палат парламента.

Когда на следующий день я узнал об этом, помню, не сдержался и грубо выругался. Сразу промелькнул перед глазами доставленный в Мадрид на финальный матч чемпионата мира-82 смертельно больной президент Италии Алессандро Пертини. Немощный 88-летний старичок плясал от радости, когда «скуадра адзурра» выиграла Золотой кубок. Теперь, когда пишу эти строки, вспоминаю и президента Франции Жака Ширака, натянувшего на себя футболку национальной сборной и распевавшего «Марсельезу» вместе с ликующим стадионом «Стад де Франс» в честь победы на мировом первенстве-98. Проплывают в памяти кинокадры, запечатлевшие горячие объятия президента Аргентины Карлоса Менема с Диего Марадоной.

Сочувствие Яшину после ампутации ноги выразила королева Нидерландов. А свой президент не нашел получаса, чтобы поддержать его в еще более тяжком положении, пусть даже вручение Звезды

Героя первому среди спортсменов не могло его утешить. «Зачем мне эта звезда, Гена, я же умираю…» – этот шепот, сам неузнаваемый вид Льва Ивановича заставил находившегося рядом Геннадия Хазанова сильно напрячься, чтобы сдержать готовые хлынуть слезы.

Нервное и безрезультатное ожидание президента и последовавшая затем процедура награждения даже при добродушной размягченности явно вошедшего в положение Нишанова, вероятно, лишь усилили стресс и, не исключено, приблизили смертный час Героя. И через много лет не может скрыть оскорбленных чувств, обиды за друга обычно невозмутимый и корректный Никита Павлович Симонян: «В какой еще стране мог так поступить глава государства?»