Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь

«Радуюсь тому также, – писала она между прочим, – что при твоем новом положении тебе придется реже участвовать в бою. Я не колеблюсь рисковать твоей жизнью для нашего дела, но все-таки ты мой единственный сын, и если тебя убьют, я останусь одна на свете».

В Ла-Рошели молодые рыцари поселились у Бертрама и были сердечно приняты им и его дочерью. Они часто предпринимали пешком прогулки за город и посетили все живописные места в окрестностях.

Филипп аккуратно писал своим родным в Англию и получал от отца и матери, а также от дяди и тетки письма. Отец был черезвычайно доволен успехами сына, хотя и тревожился о нем.

«Я не говорю, – писал он, – чтобы ты берег себя; но все мы были бы в большом горе, если бы с тобой случилось что-нибудь».

Письма его матери и тетки были совершенно другого рода – они говорили более всего о святом деле, которому он, Филипп, служит, и обе очень радовались, что он спас в Ниоре стольких гугенотов. Дядя, напротив, отличался в письмах чисто светскими интересами.

«Твоя тетя пишет нам, что тебя очень хвалят. Она говорит, что ты отличаешься, обратил на себя внимание принца Конде и адмирала, оказал услугу королеве Наваррской и ее сыну и получил от них знаки их благоволения, что тебя весьма уважает граф де Ла Ну, лучший из дворян Франции; он говорит, что ты, вероятно, будешь скоро посвящен в рыцари. Не следует презирать светские почести, Филипп, в особенности если они даются за заслуги, хотя к ним и относятся с пренебрежением наши единоверцы. Мне доставляет удовольствие мысль, что приобретенное мной состояние перейдет к моему племяннику, которым я могу гордиться, и который в этой стране займет со временем такое же видное положение, какое его предки со стороны матери занимали на моей родине. Поэтому меня очень порадует весть, что ты заслужил рыцарские шпоры и к тому же получил их из рук такого великого полководца и достойного человека, как адмирал Колиньи. Когда я получу весть об этом, то устрою пир для всех бедных в Кентербери».

Вернувшись в лагерь, Филипп сильно заскучал в одиночестве и бездействии: об отряде заботился Монпес, граф де Ла Ну находился в плену, а Франсуа – с принцем. Но вот как-то к нему явился паж с приглашением от Колиньи.

– Мы завтра выступаем, сэр Флетчер, – сказал ему адмирал. – Идем на соединение с виконтами, а потом направимся на соединение с герцогом Цвайбрюкенским, идущим, как слышно, к нам. Мне нужно послать ему письмо, и я не знаю никого, на чью храбрость, такт и осмотрительность я бы мог положиться в такой же мере, как на ваши. Поручение это, как вы понимаете, очень опасное. Возьметесь ли вы за него?

Филипп поблагодарил за честь и доверие.

– Нужно спешить, – продолжал адмирал. – Возьмите сколько хотите людей и хороших коней и поезжайте с Богом как можно скорее. Письма будут готовы к десяти часам вечера.

Обдумав поручение и посоветовавшись с Пьером, Филипп решил взять с собой только его и двух своих ратников, Эсташа и Роже. Маленький отряд мог проехать незаметнее и легче достать для себя все необходимое. Решено было также снарядиться как можно легче и не обременять себя ни чемоданами, ни кольчугами, а запастись только на первое время съестными припасами.

Навестив двух других своих ратников, Генриха и Жака, раненных при Жарнаке и теперь лежавших в госпитале, Филипп зашел в дом, занимаемый принцем. Там он застал Франсуа в гостиной в обществе двух или трех приближенных принца.

– Я слышал, ты опять уезжаешь, – сказал Франсуа, – и позавидовал тебе, но мы завтра тоже выступаем.

– Кто тебе сказал, что я уезжаю? – спросил Филипп.

– Мне сказал принц полчаса тому назад, а он слышал это от адмирала. Он говорит, что желал бы лучше ехать с тобой, чем с войском, так как жаждет приключений, и приказал привести тебя к нему, если ты зайдешь сюда. Пойдем.

Когда они вошли, принц читал книгу.

– А, сэр Флетчер! – сказал он. – Вы, как настоящий странствующий рыцарь, опять едете за новыми приключениями!

– Нет, Ваше Высочество, – ответил Филипп, – мне, напротив, необходимо теперь избегать всяких приключений.

– И все-таки вам их не миновать… Черт возьми, нехорошо родиться принцем!

– Но это имеет и свои преимущества, – ответил с улыбкой Филипп.

Принц весело засмеялся.

– Вероятно, но до сих пор я их еще не вижу. Может быть, увижу в будущем, а теперь в этом нет для меня ничего приятного. Всегда делаешь не то, что хочешь, а чего требует то этикет, то политика; приходится вежливо слушать глупости, терпеливо сносить надоедливых людей и прочее и прочее… Гораздо интереснее охотиться за дикими козами в Наварре, чем изображать из себя главнокомандующего армией, лишенного, однако, всякой возможности поступать по своему разумению… Ну, сэр Флетчер, надеюсь, что, вернувшись, вы расскажете мне много интересного.

К десяти часам Филипп был готов выступить в путь. Передавая ему письма, адмирал познакомил его с позициями католических войск герцогов Омальского и Немурского, чтобы он не натолкнулся на них.