Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь

В это время с другой стороны лужайки раздался крик: «Смерть собакам гугенотам! Бей их!» – и толпа вооруженных людей, предводимая двумя всадниками, выбежала на поляну и бросилась на безоружных гугенотов, еще не успевших скрыться. Гугеноты молча, без криков, без воплей, становились на колени, готовясь умереть без сопротивления, и лишь некоторые скрывались между деревьями. Священник громко запел гимн: «Врата небес отверзты», и к нему тотчас присоединились другие голоса. С дикими криками и яростным ревом набросились на них католики.

Филипп пришпорил коня и выскочил на поляну навстречу нападающим. Он тотчас убедился, что против такого числа врагов ни он, ни его трое спутников ничего не могут сделать, но он был в отчаянии при виде убийства беззащитных людей. Хотя такие сцены были в те времена весьма обычны во Франции, но Филипп теперь впервые присутствовал на подобном избиении гугенотов. Один из всадников, в котором Филипп тотчас узнал дворянина, в которого Пьер бросил тарелкой, поскакал к молящейся девушке. Стоявший за ней вооруженный воин встал между ней и всадником, но был тотчас же убит, и всадник поднял уже меч над головой девушки, как вдруг сам упал с лошади с простреленной головой. Другой всадник, очевидно, узнавший Филиппа, с криком бросился на него.

– Наконец-то я нашел тебя! – яростно вскричал он.

– Не торжествуйте раньше времени, – возразил Филипп, нанося удар, но меч его только скользнул по кольчуге противника. Однако Филишп улучил мгновение и нанес врагу такой сильный удар в шею, что тот упал с лошади с отрубленной наполовину головой. Тем временем Пьер и его спутники отогнали толпу черни, успевшей уже убить многих гугенотов.

– Дайте мне руку, сударыня, поставьте вашу ногу на мою и садитесь ко мне на коня, – сказал Филипп девушке, стоявшей около него. Пьеру он приказал посадить за собой женщину, сопровождавшую девушку, и затем они все четверо пробились сквозь толпу нападающих.

– Нам нужно ехать тем же путем, которым мы сюда приехали, – сказал Пьер Филиппу, – с той стороны идет другая толпа, чтобы отрезать беглецам путь.

Через минуту они уже выехали из лесу и увидели толпу черни, бежавшей через поля.

– Теперь нам нужно ехать назад, в ла-Шатр, – сказал Филипп. – Мы проедем теперь и мост и город – без препятствий, потому что те, которые могли бы помешать нам, останутся позади нас.

Так и случилось. Выехав из города, Филипп поехал тише.

– Сударыня! – сказал он девушке. – Я не имею чести знать вас, но позвольте вам представиться: я Филипп Флетчер, английский дворянин, сражаюсь за дело гугенотов под начальством адмирала Колиньи.

И он объяснил ей, какие обстоятельства привели его со спутниками в лес, где собрались гугеноты.

Рыдавшая почти все время девушка между тем несколько успокоилась.

– Мое имя, милостивый государь, – ответила она Филиппу, – Клара де Валькур. Отец мой находится при адмирале Колиньи. Он будет вам глубоко благодарен за спасение своей дочери.

– Я имею честь знать графа де Валькура; он находится при принце Наваррском, который удостаивает меня своим благоволением. Скажите, чего вы желаете? Отвезти ли мне вас обратно в замок?

– Я буду там беззащитна, милостивый государь, – ответила девушка. – Там теперь находится только небольшой отряд, который не может оказать долгого сопротивления. Посмотрите, теперь уже и поздно.

Филипп оглянулся и увидел огромное зарево, подымавшееся из-за рощи, окружавшей замок. У него вырвалось восклицание негодования.

– Я ожидала этого, – заметила спокойно Клара. – Наши владения находятся в Провансе; но отец мой думал, что здесь мне будет безопаснее, нежели там. Мы все время находились в хороших отношениях с горожанами, и они не преследовали наших единоверцев в последнюю войну. Но теперь здесь появились подстрекатели, а недавно несколько странствующих монахов проповедовали на базарной площади поход против гугенотов, упрекая народ в равнодушии к своей вере. Месяц тому назад один из преследуемых гугенотских священников пришел ночью в замок и там скрывался. Так как других священников здесь не было, то о нем было тайно сообщено всем гугенотам в городе, и в лесу начались собрания по два раза в неделю. Чем это кончилось, вы знаете.

У девушки не было в окрестностях ни родных, ни знакомых, у которых она могла бы найти приют…

– Я понимаю, милостивый государь, – говорила она, – что стесняю вас, но мы можем укрыться у какого-нибудь крестьянина, переоденемся крестьянками и попытаемся пробраться в Ла-Рошель. К тому же я хорошо езжу верхом и могла бы пробраться туда на коне.

– Об этом нечего и думать, – возразил Филипп. – Мы остановимся там, под той группой деревьев и обсудим этот вопрос.

Сойдя с коня, Филипп разостлал на земле свой плащ и предложил Кларе отдохнуть на нем со своей служанкой.

– Мы будем недалеко от вас, и двое из нас будут стоять на часах; значит, вы можете спать спокойно, – сказал он.