Лев Толстой: Бегство из рая

Телеграмму Толстого, если бы она существовала, было бы просто немыслимо утаить. Все телеграммы, посланные из Астапова, включая шифровки Савицкого, были сохранены и впоследствии опубликованы. Священный Синод, испытывавший серьезное давление со стороны Царского села и Столыпина, через епископа Парфения пытался обнаружить хотя бы косвенные признаки желания Толстого примириться с православием. Не получив их, Парфений старался, по крайней мере, выяснить настроение родственников Толстого: нет ли у них желания похоронить мужа и отца по церковному обряду? И тоже получил отрицательный ответ. Для Синода существование телеграммы было бы настоящим подарком! Но ее не было. Толстой не мог отправить никакой телеграммы. Единственная отправленная писателем телеграмма из Астапова (Черткову) была продиктована Саше.

В «Летописи» Оптиной пустыни ничего не говорится о телеграмме Толстого. Зато в ней подробно говорится о телеграмме калужского епископа, из-за которой Варсонофий и оказался в Астапове.

«Накануне, 4-го числа сего месяца (ноября. — П.Б.), утром получена телеграмма Преосвященного Калужского о назначении по распоряжению Синода бывшему скитоначальнику иеромонаху Иосифу ехать на станцию Астапово Рязанско-Уральской железной дороги к заболевшему в пути графу Льву Толстому для предложения ему духовной беседы и религиозного утешения в целях примирения с Церковью. На сие отвечено телеграммою, что отец Иосиф болен и на воздух не выходит, но за послушание ехать решился. При сем настоятелем Оптинским испрашивалось разрешение вследствие затруднения для отца Иосифа ехать по назначению заменить его отцом игуменом Варсонофием. На это последовал ответ епископа Вениамина, что Святейший Синод сие разрешил. Затем отцом настоятелем телеграммою запрошено у Преосвященного, достаточно ли в случае раскаяния Толстого присоединить его к Церкви чрез Таинства Покаяния и Святого Причащения, на что получен ответ, что посланное для беседы с Толстым лицо имеет донести Преосвященному Калужскому о результате сей беседы, чтобы епископ мог о дальнейшем снестись с Синодом. Вечером 4-го же числа от старца отца Иосифа было телеграммою спрошено у начальника станции Астапово, там ли Толстой, можно ли его застать 5-го числа вечером и если выехать, то куда. На это получен ответ, что семья Толстого просит не выезжать. Однако утром сего числа игумен Варсонофий, во исполнение синодального распоряжения, выехал к графу Толстому в Астапово».

Никакой инициативы Толстого из Астапова не было. Но не было инициативы и со стороны Оптиной. Инициатива была со стороны Синода, и старцы Оптиной восприняли ее как послушание.

Приехавший в Астапово Варсонофий оказался в мучительно трудном положении. Во-первых, его известность в то время была несравненно меньше славы Иосифа, с которым действительно хотел встретиться Толстой в Оптиной. Во-вторых, для Варсонофия обнаружить подлинные мотивы приезда означало выставить Синод в неприятном свете. Варсонофий вынужден был молчать. Но при этом он выглядел «самозванцем». Ведь его не приглашали не только Толстой, но даже и семья, которая к этому времени уже почти в полном составе (за исключением проживавшего в Париже Льва Львовича) находилась на станции.

Варсонофий оказался таким же «крайним» страдательным лицом, как и ротмистр Савицкий. (Кстати, Варсонофий в прошлом был полковником армии.) На него переложили ответственность за роковую ошибку Синода 1901 года, в которой старец не принимал ни малейшего участия. В глазах сотни корреспондентов, освещавших астаповскую трагедию, он выглядел «засланным казачком», о котором писали в исключительно издевательском ключе.

Больше того, судя по телеграммам корреспондентов, Варсонофий был вынужден не просто молчать, а говорить неправду об истинных причинах своего приезда.

А.Ф.Аврех — «Раннему Утру»: «Только что приехал игумен из Оптиной пустыни Варсонофий сопровождении иеромонаха Пантелеймона (оптинский врач. — П.Б.). По словам последнего Варсонофий командирован Синодом. Сам же Варсонофий отрицает это, говоря, что заехал проездом на богомолье».

П.А.Виленский — «Киевской мысли»: «Мне игумен сказал, Толстого не знает; ехал на богомолье, заехал».

Гарнее — «Саратовскому вестнику»: «…монахи отрицают цель».

А.А.Епифанский — «Утру»: «Старец беседе корреспондентами говорит, едет богомолье, заехал повидать Толстого. Андрею Львовичу заявил, Толстой время поездки Оптину искал его».

Гарнее: «Монахи прибыли дарами, совещались дорожным священником, ночью тайно пробрались дому. Толстому не проникли: дверь замке, ключник пропускает паролю».

Эти телеграммы можно цитировать бесконечно. То откровенное публичное унижение, которому подвергался пожилой монах, впоследствии причисленный к лику святых, яснее ясного свидетельствует о роковой ошибке Синода 1901 года. Нашли кого «отлучать»! Толстого! Чуть ли не единственного верующего человека среди всей пишущей братии! Среди корреспондентов в Астапове не было ни одного «отлученного».