Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Интересно, что в специальной записке, озаглавленной В. Г. Чертковым «Нарушения завещательных распоряжений Льва Николаевича Толстого» и составленной, судя по содержанию, в 1920 или 1921 г., ее автор излагает несколько иную версию появления завещания Л. Н. Толстого. Он указывает, что у Толстого уже давно зрело намерение сделать его, Черткова, единственным и исключительным хранителем своих рукописей, и это намерение уже как свою волю писатель и закрепил подписью в акте 18 сентября 1909 г., однако это завещание оказалось юридически неудовлетворительным, и поэтому Чертков просил писателя составить завещание на имя младшей дочери. Чертков подчеркивает также, что «в то время» он, как и Л. Н. Толстой, «безгранично доверяли А<лександре> Л<ьвовне> в том, что она будет верна принятой ей на себя роли и не злоупотребит лишь формально предоставленными ей юридическими правами». Кроме того, Чертков утверждал, что именно Л. Н. Толстой настаивал на необходимости составления специального дополнительного документа, из которого бы следовали его, писателя, действительные намерения[269].

О том, что Чертков рассматривал завещание Л. Н. Толстого средством передачи именно ему в распоряжение сочинений писателя, а также особых полномочий по их изданию, свидетельствуют многочисленные завещания самого В. Г. Черткова, которые имеют одну особенность: он тщательно старается оградить от вмешательства в дело издания сочинений Л. Н. Толстого членов семьи писателя. В частности, в «завещательном распоряжении», датированном 21 декабря 1927 г., говорится, что Л. Н. Толстой 22 июля 1910 г. передал свои права А. Л. Толстой только для того, чтобы «она в точности исполнила его волю, изложенную в сопроводительной к этому завещанию записке»[270]. В дальнейшем В. Г. Чертков высказался еще более определенно: единственное желание Л. Н. Толстого якобы заключалось в том, чтобы сделать его, Черткова, единственным своим литературным наследником. Напрямую это было неосуществимо, так как в соответствии с русским законодательством требовалось физическое или юридическое лицо, которому можно было бы передать эти права. Но этим лицом не мог стать сам Чертков, ибо такое решение Толстого вызвало бы скандал, а само завещание было бы оспорено в суде. Чтобы обойти и закон, и возможный скандал, фиктивным, подставным, с точки зрения В. Г. Черткова, лицом и стала младшая дочь писателя[271].

Здесь важен еще один момент: стремление создать благоприятный для современников и грядущих поколений образ самого себя. Некоторые эпизоды в этом стремлении очень характерны, например, просьба к М. В. Нестерову пририсовать на готовом уже портрете Черткова слезу для пущего умиления (незадолго до смерти) – черта актерства, которое продолжалось всю жизнь[272].

Однако картина, нарисованная самим Чертковым, не соответствует свидетельствам других близких сотрудников Л. Толстого. В первую очередь назовем В. Ф. Булгакова и П. И. Бирюкова. Отметим попутно, что оба эти лица разделяли критическое отношение В. Черткова к православию, были противниками Церкви и в этом сохраняли единодушие с ним.

Валентин Федорович Булгаков – один из самых энергичных и талантливых последователей Л. Н. Толстого.