Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

К. П. Победоносцеву очень любят вкладывать в уста фразу о России как о ледяной пустыне, в которой бродит лихой человек – некая вариация того, что вынесено в эпиграф к данному разделу. Но не В. В. Розанов ли в определенном смысле (правда, очень условном) – антипод Победоносцева, не он ли, кажется, и пустил в оборот это крылатое словечко Победоносцева, не сам ли сказал о ней же «ледяная страна вечного забвения и вечной неблагодарности»[320]?

Та развернутая характеристика обер-прокурора Св. Синода, которую дает ему в «Путях русского богословия» столь проницательный человек, как протоиерей Г. Флоровский («пафос исторического неделания», «воинствующий архаизм», старание «удержать “народ” вне культуры и истории и тем спасти от порчи и погибели», «Победоносцев верил в народ и не верил в историю», он «дорожит коренным и исконным больше, чем истинным» и т. д.)[321], несет в себе черты некоторой ходульности и должна критически восприниматься сквозь призму русской истории начала XX в., советского периода и даже 1990-х гг. Тем не менее тот же автор замечает по поводу сходства культурных типов: «Сходство не значит согласие. Сходство означает принадлежность к единому культурно-психологическому типу. Сходство Толстого и Победоносцева не было случайным. И во многом они одинаково веруют в природу и не веруют в человека – верят в закон и не доверяют творчеству»[322].

Это совершенно поразительно, но при всем различии оба этих человека, оказывается, вышли из Просвещения, только примкнули к разным его ветвям – Толстой к французской (Руссо), Победоносцев – к английской (Эдмунд Берк). Вполне возможно, именно этим фактом их духовных биографий объясняется очевидная общая черта их личностей – мощнейшая установка на аналитическую критику, силу разрушения, которая у Толстого направлена на все политические, общественные и культурные институты (государство, Церковь, семья, искусство, наука), а у Победоносцева – на некоторые (конституция, парламент, представительство, собор). Именно поэтому оба были часто эффективны именно в критике и крайне неэффективны в созидании, строительстве.

Важным следствием этого является их религиозное сходство, точнее, тяготение к протестантскому типу личности: морализм, часто переходящий в пуританизм, ненависть к роскоши, почтение к честному, самоотверженному труду.

Но в любом случае Толстой и Победоносцев исходили из совершенно разной религиозной модели. Условно модель Победоносцева может быть обозначена так: Христос и Церковь. Эта модель созидается на вере в Христа – Богочеловека, Спасителя и Искупителя человеческого рода, в тесный, нерасторжимый союз Церкви земной и небесной и в спасительное значение Церкви в жизни человека.

Толстой соглашался признать значимость только первой части формулы: Христос, но не Церковь. Да и то с важнейшей оговоркой: Христос – это не Богочеловек, а великий Учитель нравственности, простой человек, такой же, как мы с вами, но принесший людям великое вечное учение Бога Отца.

К. П. Победоносцев, человек глубоко верующий именно в церковного Христа, придерживался той точки зрения, что Русская Православная Церковь играла важнейшую, определяющую роль в исторической жизни России и ее роль продолжает оставаться значимой в жизни каждого христианина. По его мнению, в силу исторических особенностей развития России для русской политической модели характерен теснейший, нерасторжимый союз Церкви и монархического государства, союз жизненно необходимый, любая попытка коррекции которого приведет, как считал К. П. Победоносцев, к крушению этой монархической государственности и гибели самой Церкви.

Наоборот, с точки зрения Л. Н. Толстого, Церковь играла и играет крайне негативную роль в истории человечества вообще и в истории России в частности, и в жизни каждого отдельно взятого человека. Она враждебна развитию человека и является копилкой предрассудков и обмана. Церковное учение порабощает человека, причем это происходит с самого начала, когда утверждается, что над человечеством тяготеет первородный грех. Фактически центральная проблема толстовского «богословия» – роль Церкви в жизни человека. Уже было сказано, что, с точки зрения Толстого, первородный грех – богословская спекуляция, которая не играет никакого реального значения в жизни человека. Для современного человечества принципиально возможен нравственный прогресс и достижение конкретных результатов в нравственной области своими собственными силами, без участия благодати Божией, а роль Церкви заключается в том, чтобы «препятствовать человечеству в его движении к истине и благу» (25, 284).