Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Во время судебного заседания выяснилось, что А. Л. Толстая действительно не догадывалась о том, кто на самом деле собирается в ее квартире, и даже… ставила самовар членам Тактического центра! По этому поводу после суда по Москве ходило шуточное стихотворение А. М. Хирьякова из поэмы «Страшный заговор»:

Смиряйте свой гражданский жар
В стране, где смелую девицу
Сажают в тесную темницу
За то, что ставит самовар.

Пускай грозит мне сотня нар,

Не убоюсь я злой напасти,
Наперекор советской власти
Я свой поставлю самовар.

Некоторые сведения об этом судебном процессе дают воспоминания жены известного историка С. П. Мельгунова, П. Е. Мельгуновой, которая сообщает, что А. Л. Толстая проявила большую заботу о ее муже и особенно большое мужество в ходе заседаний, фактически погубив себя заявлением, что, как дочь Л. Н. Толстого, не признаёт никакого суда, в особенности большевистского[425].

В итоге все окончилось не так весело, как в стихотворении про самовар. Четверым обвиняемым грозил расстрел, который был заменен 10 годами тюрьмы. 24 августа 1920 г. А. Л. Толстая была оправлена в лагерь, где была радушно встречена Т. А. Каульбарс, бывшей фрейлиной императрицы Александры Федоровны, дочерью одесского губернатора барона А. В. Каульбарса. Т. Каульбарс к этому моменту уже полтора года находилась в заключении без какого-либо обвинения в качестве заложницы и работала секретарем в канцелярии.

«Я сижу здесь с воровками и проститутками за организацию контрреволюционного заговора, имеющего целью ниспровергнуть советскую власть, я – вредный член Советской республики и бедная 19-тилетняя девочка, Кузя, поступившая в милицию, потому что ей есть нечего, со своим громадным незаряженным наганом и [в] больших сапогах, в которых она едва ходит – сторожит меня…»

Толстая А. Л. Дневники. М., 2015. С. 236.

Сохранился очень интересный черновик письма А. Л. Толстой В. И. Ленину. В нем дочь Л. Толстого прямо указывает, что не является сторонницей большевизма, но не занимается политикой и не собирается выступать против советской власти. А. Толстая просит Ленина не заставлять ее «влачить жизнь паразита, запертого в четырех стенах с проститутками, воровками, бандитками»[426].

Постановлением распорядительных заседаний Верховного трибунала при ВЦИК от 10 ноября и 6 декабря 1920 г. А. Л. Толстой было отказано в амнистии по случаю 3-й годовщины Октябрьской революции. Тем не менее, 13 января 1921 г. постановлением Президиума ВЦИК она была освобождена из-под стражи, проведя в лагере в общей сложности шесть месяцев.

Трудно точно сказать, какие именно обстоятельства способствовали этому освобождению. Безусловно, не последнюю роль сыграло ходатайство крестьян Ясной Поляны на имя Председателя ВЦИК М. И. Калинина. Есть сведения, что снова освобождению А. Л. Толстой активно способствовал В. Г. Чертков.

И еще одно соображение. Изучение лагерного дневника А. Л. Толстой за 1920 год, впервые изданного совсем недавно, показывает, что, продолжая считать себя человеком религиозным, но не православным, Александра Толстая, очевидно впервые начинает задумываться о том, насколько принципиальное значение имеют расхождения ее (и ее отца!) с православием. Это важно, потому что мы пока не знаем, в какой именно момент своей жизни она вернулась в лоно Церкви и какие именно события на это решающим образом повлияли.

После освобождения Александра Львовна активно занялась тем, что считала делом всей своей жизни – изданием сочинений отца и спасением Ясной Поляны, а также помощью страждущим. Летом 1921 г. она принимала участие в деятельности Всероссийского комитета помощи голодающим. 20 июля 1921 г. А. Л. Толстая присутствовала на учредительном собрании Помгола, а на следующий день была утверждена в числе его членов. Несколько позже в состав Помгола вошли также бывшие сотрудники Л. Н. Толстого В. Г. Чертков, П. И. Бирюков, В. Ф. Булгаков.