Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Прежде чем перейти конкретно к анализу обстоятельств, приведших к появлению синодального определения об отпадении Л. Н. Толстого от Церкви, следует сказать несколько слов по поводу известного утверждения некоторых историков о тотальном якобы всесилии К. П. Победоносцева в Синоде, которое и позволило ему отомстить Толстому за все двадцать лет их противостояния, и в особенности за гротескный образ Топорова в романе «Воскресение». Смысл подобных заявлений заключается в том, чтобы доказать, что Победоносцев имел реальную возможность подготовить отлучение Л. Н. Толстого от Церкви не только без ведома членов Св. Синода, но чуть ли не без ведома самого императора.

Однако в действительности дело обстояло совершенно по-иному. В своем исследовании С. И. Алексеева показывает, что подавляющее большинство решений обер-прокурора Синода нуждалось в санкции синодального присутствия, причем это ограничение касалось даже вопросов назначения на второстепенные должности, например помощников наблюдателей в церковно-приходских школах, что давало право К. П. Победоносцеву утверждать, что юридически он не имеет никакой власти в своем собственном ведомстве, а с начала 1890-х гг., по мнению исследовательницы, которое подтверждается материалами личной переписки обер-прокурора, К. П. Победоносцев вообще начинает утрачивать свое положение в Синоде[479].

Этот вывод можно проиллюстрировать фрагментами переписки К. Н. Победоносцева с П. А. Тверским. Обер-прокурор указывает, в частности, по поводу истории духоборов, что она приняла столь острый характер только потому, что «за грехи и ошибки администрации по делам сектантским привыкли все ставить в ответ меня и церковное управление и все валить на мою голову. Напрасно: если бы в духоборческом деле не напутала администрация, без участия и ведома церковных властей – не было бы всей этой путаницы <…> Если бы делами сектантов не заведовало министерство внутренних дел, не знающее характера и существа сект, – дело мало-помалу обделывалось бы церковными средствами»[480].

Известно, что К. П. Победоносцев имел возможность обойти традиции синодального делопроизводства тем, что обращался в подходящий момент непосредственно к императору, без утверждения которого ни одно решение Синода принципиального характера не могло быть актуализировано. Таким способом особенно часто обер-прокурор пользовался при жизни императора Александра III, воспитателем которого он был. Но в случае с Л. Н. Толстым этот механизм не мог сработать. Во-первых, к концу XIX века отношения Победоносцева с императором Николаем II уже не носили такого доверительного характера. Во-вторых, личность Л. Н. Толстого была значима не только для внутренней жизни России, но и для ее внешнеполитической репутации.

Синодальный акт 1901 г.

«Всегда и глубоко буду сожалеть, что они решились на подобный шаг, но еще больше жалею, что Лев подал им на то повод».

Из письма А. А. Толстой жене писателя, С. А. Толстой

Перейдем к истории появления официального церковного документа, констатирующего отпадение Л. Н. Толстого от Церкви. Анализ этого сюжета настоятельно требует ответа на следующие вопросы, которые можно воспринимать как часть расследования преступления писателя Льва Толстого:

1. Каково было в целом отношение русского правительства к Л. Н. Толстому, насколько церковные санкции против писателя были для власти выгодны и приемлемы?

2. Какова роль конкретно обер-прокурора Св. Синода К. П. Победоносцева в подготовке известной редакции синодального акта 1901 г.?

3. Какова роль Св. Синода в подготовке синодального акта от 20–22 февраля 1901 г.?

4. Является ли синодальный акт действительно отлучением – анафемой – проклятием в строго-каноническом смысле слова или мы должны видеть в нем какое-то другое значение?

5. Насколько осмысленны и практически реализуемы призывы некоторых современных почитателей писателя исправить историческую ошибку и отменить распоряжение церковной власти в отношении Л. Толстого?[481]

Поставленные вопросы в нынешней России имеют не только абстрактный научный или общественный интерес, но существуют в определенном контексте, т. е. связаны с ожесточенными дискуссиями, которые давно уже получили ясно выраженную идеологическую окраску. Этот контекст определяется вопросом о месте и роли Православной Церкви в жизни России.