Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

1901 г.: церковь, власть и общество

«Россия – это бесконечный мир, разнообразный, мир бесприютный и терпеливый, совершенно темный и в темноте этой блуждают волки. Это дикое темное поле, а среди него гуляет лихой человек. Когда так, то ничего в России не нужно так, как власть, власть против этого лихого человека, который может наделать бед в нашей темноте и голотьбе пустынной».

Слова, которые В. В. Розанов приписывает К. П. Победоносцеву

Хорошо известно, что в целом синодальный акт 1901 г., как и предполагал К. П. Победоносцев, был встречен большой частью русского образованного общества крайне неблагоприятно. Кратко суть этой реакции может быть выражена словами А. П. Чехова: «К отлучению Толстого публика отнеслась со смехом»[553]. Сам же обер-прокурор Св. Синода писал одному из корреспондентов, что послание Синода вызвало целую «тучу озлобления»[554].

Эта тональность реакции на отлучение Л.Н. Толстого не должна нас удивлять. Русское образованное общество не захотело понять смысла произошедшего события, его глубокой связи с новой русской историей, и смогло противопоставить документу Св. Синода действительно только смех, в котором, по справедливому замечанию одного из русских богословов начала XX в., проявились «преступное легкомыслие» и «невежественное предубеждение»: «Какой прекрасный подавался повод серьезно высказаться по жгучим религиозным вопросам, какие широкие горизонты открывались для философской мысли, какая вопиющая нужда заявляла о спокойном обсуждении дела! И что же мы увидели? Да ничего дельного, кроме оскорбительных басен и памфлетов, направленных по адресу духовной власти, и с тонким расчетом на нравственную разнузданность и грубые вкусы толпы»[555].

Но к этой характеристике следует добавить еще одно слово: «растерянность». Именно в таком состоянии растерянности оказались органы власти на местах, причем вся тяжесть последствий синодального распоряжения легла именно на них. Для иллюстрации этого утверждения сошлемся только на один документ. Это письмо в Департамент полиции от начальника Киевского губернского жандармского управления, датируемое 6 марта 1901 г. В письме сообщается, что «распубликованное Определение Святейшего Синода от 20–22 февраля текущего года о Графе Льве Толстом встречено в высшей степени неблагоприятно в высшем и среднем обществах и порицательно в среде учащихся, в особенности высших учебных заведений». В аналогичном донесении от 20 марта 1901 г. указывалось, что, наоборот, письмо графини С. А. Толстой «в гектографированном виде распространяется посредством даже подбрасывания в правительственные учреждения»[556].

Письмо жены писателя, о котором идет здесь речь – это знаменитое послание С. А. Толстой по поводу отлучения своего мужа от Церкви. Принято считать, что оно было направлено именно митрополиту Антонию (Вадковскому). Но совершенно очевидно, что на самом деле копия этого письма была послана и К. П. Победоносцеву, а также некоторым членам Св. Синода. В РГАЛИ хранятся именно такие копии письма, отправленного первенствующему члену Св. Синода, с характерными обращениями («Милостивый государь! Константин Петрович!») и пометами («Письмо графини С. А. Толстой Победоносцеву и митрополитам»)[557].