Лев Толстой. Свободный Человек

Севастополь во время Крымской войны. Четвертый бастион. Литография Д. Россова по рисунку с натуры Н. Берга. 1854–1855 гг.

Толстой-прапорщик. 1854 г.

Братья Сергей, Николай, Дмитрий и Лев Толстые. Москва, 1854 г.

Сестра Мария. 1861 (?) г.

Писательский круг журнала «Современник». Сидят: И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, А. В. Дружинин, А. Н. Островский;

стоят: Л. Н. Толстой, Д. В. Григорович. Фото С. Левицкого. Санкт-Петербург, 1856 г.

На втором этаже дома на Литейном проспекте размещалась редакция «Современника» и жили его редакторы Н. А. Некрасов и И. И. Панаев

Московский врач Андрей Евстафьевич Берс, тесть Толстого. Екатерина Александровна, теща Толстого

Сестры Берс: Соня, Таня, Лиза. 1858–1859 гг.

С. А. Берс и Л. Н. Толстой — невеста и жених. Фото Н. Тулинова. 1862 г.

Въезд в яснополянскую усадьбу. Фото К. Буллы. 1908 г.

Дом Толстых в Ясной Поляне

Дети Толстых: Илюша, Лева, Таня, Сережа. Тула, 1870–1871 гг.

Браслет С. А. Толстой с портретом мужа

Портрет Л. Н. Толстого кисти И. Н. Крамского. Ясная Поляна, 1873 г.

Берсы

В конце концов в поисках невесты взгляд Толстого остановился на семье Берс.

С 1856 года он часто бывает в Покровском под Москвой, где Берсы снимают дачу. Он приезжает туда в мае вместе с Константином Иславиным, братом его будущей тещи Любови Александровны Берс. Для Толстого Любовь Александровна была просто Любочкой, подругой детства, в которую он был по-детски влюблен и, по слухам, как-то в порыве «ревности» столкнул с балкона яснополянского дома, потому что говорила она не с ним, а с другими мальчиками.

У Любочки была сложная судьба. Ее отец, помещик Александр Михайлович Исленьев, сосед по имению Николая Ильича Толстого, был настоящий русский барин. Считается, что он даже в большей степени послужил прототипом отца Николеньки в «Детстве», чем Николай Ильич.

Имение Исленьевых Красное находилось в 35 верстах от Ясной Поляны. Соседи вместе охотились и порой гостили друг у друга семьями, целыми неделями, со своими поварами, лакеями и горничными. Ночевали в комнатах и коридорах, спали на полу на войлоках и рогожах. Так что Исленьевых Толстой знал с детства.

Любовь Александровна была незаконной дочерью Александра Михайловича от его брака с княгиней Софьей Петровной Козловской, которая бежала от мужа и тайно обвенчалась с Исленьевым в селе Красном. История наделала много шума, потому что Козловская в девушках была фрейлиной при дворе. По жалобе Козловского ее второй брак был признан незаконным. Дети Исленьева от незаконной жены должны были «исправить» фамилию на Иславиных.

Муж Любови Александровны, Андрей Евстафьевич Берс, немец по происхождению, работал кремлевским врачом, а также сверхштатным врачом московских театров. И хотя он имел звание гоф-медика, но никаким придворным врачом не был. До революции Кремль являлся жилым районом Москвы, и обитали здесь не самые богатые люди — купцы, мещане, мастеровые. Говоря современным языком, будущий тесть Толстого был районным врачом. Семья жила довольно бедно, ютилась в тесных комнатах.

Андрей Евстафьевич Берс был человек честный, прямодушный и вспыльчивый. По-видимому, у него был трудный характер, что не мешало ему любить своих детей и жену, но в то же время иметь репутацию ловеласа. В его жизни была загадочная история. По окончании университета в 1827 году он в качестве домашнего врача поехал в Париж вместе с родителями будущего писателя Тургенева. После этой поездки у Варвары Петровны Тургеневой родилась от него дочь, единоутробная сестра Ивана Сергеевича Тургенева. Затем она оставила после себя интересные воспоминания. Ходили слухи, что незаконным сыном Берса был и анархист князь Петр Кропоткин, чья мать тоже была его пациенткой.

Так или иначе, но семья Берс жила дружно. Любовь Александровна была прекрасной хозяйкой (отменной хозяйкой стала и Софья Андреевна). Берсы общались с князем Сергеем Михайловичем Голицыным, профессором Московского университета Николаем Богдановичем Анке, А. А. Фетом, И. С. Тургеневым. Вернувшись из Севастополя, к Берсам стал вхож и Толстой.

Во время первого посещения дома Берсов в центре его внимания сразу оказались три дочери — Лиза, Соня и Таня. Лизе было 13 лет, Соне — 11, Тане — 9. Все трое «важно» прислуживали гостям за столом. Можно только догадываться, что они чувствовали при этом. Ведь Толстой в их глазах был уже известным писателем и героем Севастополя!

Толстой пишет в дневнике: «Дети нам прислуживали, что за милые, веселые девочки».

После возвращения из второй заграничной поездки, во время которой он потерял любимого брата Николая, Толстой чувствовал себя одиноким. Похоронив брата в Гиере, он писал Фету:

«Для чего хлопотать, стараться, коли от того, что было Н. Н. Толстого… ничего не осталось».