Лев Толстой. Свободный Человек

Но кто мог передать письмо? Только Победоносцев. Именно он в эти дни был ближе всех к царю и постоянно ходил к нему с докладами. Однако Победоносцев просьбу не исполнил, а ответил Толстому своим посланием, из которого видно, что он хорошо понимал, о чем идет речь в письме Толстого.

Речь шла о борьбе за душу нового монарха.

В ответе Толстому Победоносцев писал:

 «…не взыщите за то, что я уклонился от исполнения Вашего поручения. В таком важном деле всё должно делаться по вере. А прочитав Ваше письмо, я увидел, что Ваша вера одна, а моя и церковная вера другая, и что наш Христос — не Ваш Христос. Своего я знаю мужем силы и истины, исцеляющим расслабленных, а в Вашем показались мне черты расслабленного, который сам требует исцеления».

В этом письме не было ни слова о политике. Ни слова о том, что казнь террористов является политической необходимостью. По убеждению Победоносцева, казнь являлась именно нравственной, христианской необходимостью. Победоносцев не передал письмо императору, но не уклонился от вызова Толстого. Больше того — он принял этот вызов как направленный лично ему.

Тем не менее содержание письма дошло до Александра III. Узнав об этом, Победоносцев не на шутку встревожился. Он написал царю:

«Ваше императорское величество. Простите ради Бога, что так часто тревожу Вас и беспокою.

Сегодня пущена в ход мысль, которая приводит меня в ужас. Люди так развратились в мыслях, что иные считают возможным избавление осужденных преступников от смертной казни. Уже распространяется между русскими людьми страх, что могут представить Вашему величеству извращенные мысли и убедить Вас к помилованию преступников. Слух этот дошел до старика гр[афа] Строганова, который приехал ко мне сегодня в волнении.

Может ли это случиться? Нет, нет, и тысячу раз нет — этого быть не может, чтобы Вы перед лицом всего народа русского в такую минуту простили убийц отца Вашего, русского государя, за кровь которого вся земля (кроме немногих, ослабевших умом и сердцем) требует мщения и громко ропщет, что оно замедляется.

Если бы это могло случиться, верьте мне, государь, это будет принято за грех великий и поколеблет сердца всех Ваших подданных. Я русский человек, живу посреди русских и знаю, что чувствует народ и чего требует. В эту минуту все жаждут возмездия».

На этой записке рукой императора начертано: «Будьте спокойны, с подобными предложениями ко мне не посмеет прийти никто, и что все шестеро будут повешены, за что я ручаюсь».

Повешены были пятеро, а не шестеро, но это не суть важно. Важно, что царь, по-видимому, не читал письма Толстого и, таким образом, благодаря Победоносцеву был избавлен от внутреннего спора с Толстым, не говоря уже об ответе ему. Всё нравственное, христианское содержание спора Победоносцев взял на себя.

Он взял на себя и «народный» аспект спора, который как главный выдвигал в своей лекции Владимир Соловьев. «С этого времени, — пишет историк Ю. В. Готье, — до самого конца жизни Александра III Победоносцев, подсказывая императору те или иные мнения и планы и стремясь эти мнения и планы внедрить в его сознание, постоянно говорит о “народе”, который думает именно так, как думает сам Победоносцев». Но почему «народ» думает именно так, как думает Победоносцев, а не так, как думает боевой офицер, помещик и писатель Толстой, было неясно.

Зато было ясно, что прямая связь Толстого с русским монархом прервана, не успев начаться. Победил Победоносцев. Толстой написал Страхову: «Победоносцев ужасен».