Лев в Москве. Толстовские места столицы

Александр Владимирович Станкевич являл собою тип старого русского барина: «Летом он жил в имении, зимою – в собственном доме в Большом Чернышевском переулке, в непосредственной близости от Консерватории. Особняк этот и по сию пору стоит, а в 60-х годах на калитке еще красовалась старинная надпись: “Свободенъ отъ постоя”. Станкевич в сопровождении камердинера Ивана каждый день совершал прогулку по Чернышевскому переулку. Но стоило ему увидеть хотя бы один автомобиль, как он немедленно возвращался домой. Цивилизации он не терпел. Весьма занятна история о том, как в его дом провели электричество. Все понимали, что старик этого никак не одобрит, а потому работы были сделаны летом, пока он был в имении. И вот уже осенью, по возвращении в московский дом, надо было ему сообщить об этой важной перемене. С этой целью к нему был послан самый любимый внук – Юра. Мальчик вошел к деду, который лежал на кровати, а в изголовье у него стоял столик с лампой.

– Дедушка, – сказал Юра, – у нас теперь электрическое освещение. Смотри!

Мальчик нажал кнопку, и под стеклянным абажуром вспыхнула лампочка.

– Так, – сказал дед, – а как ее погасить?

– Очень просто. Так же, как и зажечь… Надо опять нажать эту кнопку… Вот так…

Как только свет погас, старый барин изо всей силы ударил рукою по лампе, та грохнулась на пол и разбилась. Он до смерти своей так и не признал электричества.

Коридор в доме на Чернышевском залит электрическим светом… Дед идет из столовой в свой кабинет, а впереди шествует камердинер Иван, который на вытянутой руке несет бронзовый шандал с шестью горящими свечами. Если кто-нибудь из его малолетних внуков шалил или вел себя неподобающим образом, А.В. Станкевич говорил с характерной интонацией: “Дурак, дурак, бойся Бога!”», – вспоминал А. Габричевский.

В 1920 году семейство Станкевичей-Габричевских породнилось с семьей известных ученых Северцовых. Александр Габричевский женился на Наталье Северцовой, дочери биолога Алексея Северцова и внучке географа и зоолога Николая Северцова. Многие представители разросшейся семьи либо имели прямое отношение к живописи, либо являлись ее собирателями. Каждое последующее поколение семьи сохраняло (по возможности) то, что было собрано предыдущим. Поэтому более десяти лет назад в ГМИИ им. Пушкина оказалось вполне реально провести выставку произведений искусства, принадлежавших нескольким поколениям одной семьи. На выставке незримо присутствовали прежние обитатели дома – Станкевич, Северцовы, Габричевские…

В 1920–1950-х годах под одной крышей здесь уживались верный ленинец В.П. Антонов-Саратовский, архитектор И.В. Жолтовский со своей мастерской, а также читальный зал Центрального государственного исторического архива города Москвы. Вероятно, в 1960-е годы были разрушены столбовые ворота перед домом, стоявшие еще со времен Станкевича.

В Вознесенском переулке в доме № 7 с 1886 года также находилась редакция газеты «Русские ведомости», с которой сотрудничал Толстой. А в советскую эпоху многие знали это здание как адрес редакции популярной газеты «Гудок». Дом снесен.

Глава 11. «Обедал у Печкина» Охотный ряд ул

28 августа 1862 года Лев Николаевич оставил в дневнике скупую запись: «Мне 34 года. Встал с привычкой грусти… Обедал напрасно у Печкина, дома вздремнул». В примечании к 48 тому полного собрания сочинений указывается, что «Ресторан М.М. Печкина на Воскресенской площади (ныне площадь Революции) в Москве был популярным местом встречи литературной и театральной Москвы». И все. Но кто был этот Печкин (как выяснил автор этой книги, совсем не «М.М.»), чем кормил писателя и прочих посетителей и каково было место вкусного обеда (да и самого трактира) в толстовских произведениях и толстовской России – расскажем в этой главе…

Много лет прошло с тех пор, когда небольшой торжок превратился в огромный торговый комплекс в Охотном ряду. Стоимость аренды небольшой лавки в Охотном ряду по ценам 1830-х годов составляла 2–3 тысячи рублей в год. Цена высокая, больше, чем в Китай-городе да в Верхних торговых рядах. Но и место здесь было центровое, главный рынок города. В Охотном ряду, наверное, можно было купить даже слона, если бы поступил такой заказ. Все, что душа пожелает, лишь бы деньги были. В «Анне Карениной» находим: «Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд, сам выбрал рыбу и спаржу к обеду». А вот самому Льву Толстому ходить за продуктами в Охотный ряд было некогда. Это важное дело он доверил супруге Софье Андреевне, сообщавшей ему 14 мая 1897 года из Москвы: «Получила сегодня твое ласковое письмо, милый Левочка, и потом все радовалась, и когда шла по Пречистенке в Охотный ряд покупать вам, вегетарианцам, провизию». В семье помимо самого Толстого вегетарианскую пищу предпочитала его дочь Мария.[16]