Левая Политика. От сект к партии

Критика ЕГЭ остаётся глубоко патерналистской, поскольку: а) никто не пытался увидеть своей собственной индивидуальной и групповой ответственности за плачевной состояние российского образования; б) не было попыток реализации локальных общественных программ, способных привести к улучшению ситуации; и, наконец, в) критики ЕГЭ не видели необходимости ни в серьёзном анализе ситуации, ни в широкой общественной дискуссии по этому важнейшему вопросу. Думается, что ситуация с кампанией против ЕГЭ является типичной, так что участие левых в обсуждении других политических проблем строится по тому же сценарию.

Горизонтом систематического патернализма с неизбежностью становится политический инфантилизм и безответственность. Характерной иллюстрацией такого инфантилизма является история, упоминавшаяся у Алекса Каллиникоса: на демонстрации антиглобалистов в Сиэтле группа велосипедистов везла плакат, надпись на котором гласила: «Давайте отменим капитализм и придумаем что-нибудь получше!»

Реальная власть не имеет возможности работать в таком режиме. Роскошь «придумывать что-то получше» могут позволить себе только подростки, которые паразитируют на бесплатной инфраструктуре, предоставляемой родителями. В большом мире спектр вариантов всегда ограничен, и действовать всегда нужно немедленно и явно. Как никто другой это понимал Ленин. Давайте подумаем: можно ли представить себе Ленина, требующего от царского правительства решения его личной проблемы или какой-то социальной проблемы рабочих? Разумеется, нет. Если мы чётко определились с тем, что буржуазное государство — наш враг, то мы также чётко должны понимать, что рассчитывать можно только на самих себя. Вот здесь и пролегает тот глубинный разлом, который деформирует и мышление современных левых, и их политическую практику: с одной стороны левые выступают против власти капитала, но с другой стороны хотят, чтобы главным актором борьбы с ней выступало буржуазное государство. Постоянно повышая ставки в этой гонке, левые объективно способствуют усилению государства и закрепляют тем самым власть капитала.

Разумеется, для такого положения вещей есть вполне объективные причины. Главная из них — это успехи социального государства, которые мы наблюдаем в Европейском союзе (впрочем, на фоне последних событий в Греции, стоящей на грани дефолта, и других странах Европы разговоры об успехах выглядят немного натянутыми). Однако следует помнить, какую цену мир платит за «всеобщее благоденствие» в развитых странах. В Германии несколько лет назад обсуждалась перспектива введения Grundeinkommen — базового социального пособия, которое выплачивалось бы всем гражданам страны вне зависимости от возраста, образования и занятости, и составляло бы около 800 евро. Сторонники этого проекта утверждают, что он не ляжет слишком уж тяжёлым бременем на финансовую систему страны, и даже, возможно, позволит сэкономить — многочисленную армию чиновников, занятых в системе соцобеспечения сегодня, начисляющих десятки различных пособий, можно будет смело увольнять.

Идеология этого проекта заставляет нас посмотреть правде в глаза. Сегодня мы живём в мире, где гражданам одних стран государство может платить огромные по меркам Африки, Азии и даже России деньги просто по факту их существования, в то время как мечта китайского рабочего будет по-прежнему связана с поиском стабильной и желательно сверхурочной работы, которая позволила бы ему прокормить семью. Заботливые европейские государства дают своим гражданам много, но что они потребуют взамен?

В том, что такое требование будет озвучено в той или иной форме, не приходится сомневаться. Левые теоретики обычно мыслят государство в рамках стандартной модели, предложенной школьным учебником по обществознанию. Согласно этой общеизвестной интерпретации, государство представляет собой лишь гибкий инструмент в руках граждан, проводник коллективной политической воли народа и больше ничего. Государственные чиновники должны рассматриваться как «слуги народа», государственные институты — как кумулятивный эффект индивидуальных интересов. Современная политическая теория убедительно демонстрирует, что инструментальный подход к государству является идеологической ловушкой.