Левая политика. Социальный диагноз

После падения Берлинской стены правящий класс Европы и США приложил много усилий для так называемой «трансформации» экономики стран Центральной и Восточной Европы, чтобы обеспечить её интеграцию в глобальную экономику. Международный валютный фонд обеспечил финансирование проекта, пока Мировой Банк выделял средства на реконструкцию истощённой инфраструктуры этих стран. Тем не менее, между риторикой и реальной «помощью», пришедшей в Центральную и Восточную Европу, существовал гигантский разрыв. Масштаб ресурсов, выделенных для поддержки трансформации, был далёк от обещанного «Плана Маршалла для Востока». Разнообразные схемы, такие, как PHARE (Poland and Hungary: Assistance for the Restructring of the Economy — Польша и Венгрия: Содействие в Реструктуризации Экономики), открыто ставили своей целью привить неолиберальную программу, чтобы открыть эти страны для торгового и инвестиционного капитала путём повсеместной либерализации и приватизации⁴. В жёстких условиях уменьшения социальных расходов и стремительной приватизации, поставленных МВФ, был значительный элемент принуждения, но были и обширные вложения в идеологическую подоплёку проекта. К примеру, американская организация внешней помощи — USAID финансировала курсы для членов профсоюзов Польши, используя учебники для первокурсников экономического факультета, чтобы объяснить принципы “рыночной экономики” и необходимости “сокращений”. Профсоюзных лидеров отправили в продолжительные путешествия по США, где они смогли узнать о демократии и “правильной” роли профсоюзов⁵.

В контексте геополитики того периода, падение Берлинской стены и Советского Союза открыли окно возможностей для США, через которое НАТО могло влиять на развитие ЦВЕ. Эти политические и экономические интересы были отражены в ремарке ассистента секретаря правительства, Ричарда Холбрука, который заключил: «Запад должен как можно быстрее распространиться на Центральную Европу, как фактически, так и в умах, и Штаты готовы указать путь»⁶.

Позже изменения в организации финансов и банковской деятельности обрели первостепенную важность и стали условием существования самой рыночной экономики⁷. Движение к установлению независимого Центрального банка — процесс, начавшийся ранее 1990, — обусловило основную необходимость неолиберального проекта страховать свои активы и выводить финансы из внутреннего капитала и политического влияния старого правящего класса сталинистов. Экономике США и Западной Европы был нужен новый рынок, на котором могли бы развернуться их крупнейшие и наиприбыльнейшие фирмы. Особенно это касается Британии и Штатов, управляющих глобальными финансовыми структурами. Результат этой борьбы за получение активов отражён в большом количестве иностранного капитала, доминирующего в финансовом секторе ЦВЕ, где около 80 процентов банковской системы принадлежит иностранцам⁸.

Впрочем, «трансформация» и установление неолиберализма не всегда были целенаправленными, эти страны просто отразили нужды глобального капитализма. Противоречащие друг другу интересы разных частей правящего класса и противостояние организованных рабочих этой политике растянули процесс, что привело к политическому компромиссу, особенно в отношении приватизации и соцобеспечения. Вследствие этого реструктурировать правительство оказалось сложнее, чем просто гарантировать условия для использования международного капитала. К примеру, три балтийских республики, Эстония, Латвия и Литва, очень страстно принимали неолиберальную политику. В случае Литвы «дошло даже до импорта жителя США литовской национальности, Валда-са Адамкуса, занявшего пост Президента Республики»⁹.

Первый этап трансформации после 1990 года был топорен и суров и катастрофически снизил уровень жизни большого количества людей разных социальных слоёв в процессе интеграции в куда более либерализованную глобальную экономику. Впервые в столь брутальной форме на себе испытала эту «шоковую терапию» Польша, получившая неолиберализм в одном шприце с радикальным уменьшением социальных расходов, субсидий и окладов работникам государственного сектора. Как бы то ни было, стратегия ЕС состояла в гораздо более систематических попытках распространить неолиберальную реформу и влияние европейского международного капитала путём либерализации и дерегулирования ЦВЕ¹⁰. Основная задача PHARE состояла в подготовке этих стран к вступлению в ЕС, условием чего ставились всё более глубокие дерегуляция и либерализация, вкупе с обещанием социальной поддержки в случае общественного недовольства реформами.