Левая политика. Социальный диагноз

Эту тенденцию можно назвать, безусловно, положительной и перспективной ещё и потому, что она уравновешивает отмеченный нами лидерский характер социальных протестов в России, дефицит солидарности и низкую эффективность переговорного процесса в ситуации социально-трудовых конфликтов.

Развитие профсоюзной практики судебной защиты важно и потому, что лидерский характер профсоюзной и социальной активности способствует распространению практики, при которой администрации предприятия или региона легче и надёжнее избавиться от наиболее активных и авторитетных деятелей профсоюзов, чем вести переговоры и удовлетворять требования трудящихся. К сожалению, успешность или хотя бы возможность (например, создание «информационного шума») защиты активистов и лидеров первичных профсоюзных организаций в ситуации давления почти целиком и полностью зависит от лидерских качеств и позиции центрального руководства профсоюза.

В качестве примера можно привести давление со стороны администрации на председателя первичной профсоюзной организации ООО «Тагро» Дениса Литвинова или председателя первичной профсоюзной организации «Фо-ресия Аутомотив» Андрея Ляушко. Главный защитник профлидеров в этой ситуации — профсоюз МПРА, а не рабочие тех предприятий, на которых они возглавляли первичную профсоюзную организацию. Практика давления на профсоюзных активистов и лидеров остаётся чрезвычайно распространённой в российских социально-трудовых отношениях. Один из самых трагических примеров — судьба Валентина Урусова, председателя комитета профсоюза «Профсвобода» на горно-обогатительном комбинате в посёлке, отбывающего наказание по ложному обвинению. Можно вспомнить также преследование председателя профсоюза завода Центросвармаш Дмитрия Кожнева, лидера профсоюза «General Motors» Евгения Иванова, чьё увольнение, правда, было признано судом незаконным. Несмотря на отдельные успехи защиты профсоюзных лидеров и активистов от незаконных увольнений и преследований, очевидно, что тенденция использования администрацией и собственниками предприятий, местными и региональными руководителями давления на профсоюзных лидеров и активистов в качестве инструмента «разрешения» социального трудового конфликта будет сохраняться до тех пор, пока «лидерский», субъективистский характер социального протеста не сменится солидарным.

Говоря о формировании и развитии общего пространства социального протеста в сегодняшней России, нужно отметить консолидирующее влияние на развитие социального протеста социального кризиса, который развивается вслед за экономическим. Немаловажно и то, что социальный кризис в России питается из двух источников — собственно экономический кризис, приводящий к сокращению региональных бюджетов и федеральных средств, выделяемых на финансирование социальной сферы, и второй, действующий ещё более радикально, — социальные реформы, проводимые российским правительством. Консолидирующий характер социального кризиса как фактора социального процесса объясняется, во-первых, единством и одинаковой (по крайней мере, сравнимой) остротой вызываемых им социальных проблем для различных регионов и социальных слоёв. Во-вторых, всё больше в общественном сознании складывается представление о социальных реформах правительства как об основной причине кризиса социальной сферы. Это делает правительство и государство в глазах всё большего числа людей общим источником социального кризиса. Исключительная важность социального кризиса для формирования единого поля социального протеста в России объясняется ещё и отмеченной выше неэффективностью традиционных форм разрешения социально-трудовых конфликтов, их консервация и латентное развитие способствуют сохранению социальной напряжённости в регионе. В такой ситуации проблемы социальной сферы воспринимаются трудящимися особенно болезненно и остро.