Левантевски, шприц!

Лиза обернулась и принялась внимательно разглядывать шар, который мерно колыхался на уровне лица. Внутри него, сменяя друг друга, действительно появлялись и гасли их лица. Затем ненадолго вспыхивал огненно-красный текст.

— Да как же так, — севшим голосом проговорил Левантевски, — не может этого быть!

— Слушай, не томи меня, я и так уже утомленная, — разозлилась Лиза, — что там написано-то такого? Мы выиграли конкурс красоты? Или нам разрешили вернуться на работу?

— Если бы, — тот покосился на Лизу и она заметила, что парень побледнел настолько, что даже исчезли озорные веснушки с его лица, — тут написано, что мы разыскиваемся по обвинению в измене короне. Как так-то? Почему?

— Зашибись и расшибись, — выдохнула Лиза сквозь стиснутые зубы и двумя руками вцепилась в локоть приятеля, оттаскивая его от шара, — пошли скорее отсюда! Там кто-то идет! Сейчас закроемся у меня дома и все обмозгуем.

Действительно, навстречу им двигались две почтенные дамы, с подозрением глядя на мельтешение возле шара-вестника. Лиза отвернулась и скользнула мимо них, прижимаясь к ограде, чтобы не показывать свое лицо. Совершенно одуревший фельдшер не прикрылся даже рукой. Лизе на миг стало как-то тоскливо и нехорошо на душе. «Ничего», — думала она, настойчиво увлекая парня за собой, — «ничего, прорвемся, где наша не пропадала. Сейчас закроемся в домике, под надежной магической защитой и будем думать что вся эта внезапная хрень означает. Какая-то ошибка? Вот уж вряд ли! Скорее всего, Сандир решил задействовать все свои возможности, чтобы разыскать меня и тот артефакт, которого у меня нет. А бедняга Левантевски просто попал под замес … вот дела!».

Поспешно добравшись до своего дома, Лиза одним движением распахнула дверку в ограде и впихнула Левантевски внутрь.

— Слушай, дружище, — она взяла его за щеки и слегка потормошила, — алё, земля вызывает хоть кого-нибудь! Короче, заколдуй пока эту дверь, чтобы сюда никто не смог войти, хорошо? — И она указала рукой на хрупкую дверку в ограде. — Ты хоть что-то можешь, не то, что я. А там уже запремся в доме и будем в безопасности.

— Не надо было уходить оттуда, — в глубокой тоске произнес Левантевски, — зачем мы ушли из той комнаты? Вот вернулись бы Рифант с Фелиссандром и все было бы зашибательски, мы были бы в безопасности.

Очнувшись, он увидел, что Лиза, не слушая его бормотание, уже входит в дом. Выронив тяжелый болезненный вздох, он повернулся к двери и прикоснулся к ее теплым доскам, когда неожиданно услышал глухой шум — будто рухнуло что-то мягкое. Повернув голову, Левантевски увидел, что дверь в дом распахнута, а на пороге ничком лежит Лиза. Он сначала рванул в ее сторону, вообразив, что девушка от волнения упала в обморок и тут до его слуха донеслось звонкое цоканье серебряных эльфийских набоек. Рухнув на колени, Левантевски на карачках заполз в одичавшие разросшиеся кусты и принялся осторожно продираться в сторону дома, обмирая от ужаса. Шаги замедлились, потом вовсе замолкли.

— Альзи, Альзи, что же ты наделала? — Прозвучал знакомый голос. — А ведь могла бы просто жить рядом со мною и горюшка не ведать. И как я теперь объясню своей семье, что моя жена — мятежница, восставшая против короны? Извини, девочка, но мне не хочется отвечать за тебя. Я хочу жить. За такое даже меня казни предадут. А что будет с тобой … впрочем, пусть теперь это решает твой отец — я отрекаюсь от тебя и возвращаю родителям. Теперь это их головная боль.

Схоронившись в кустах, прижавшись к земле, Левантевски проводил взглядом эльфа — мужа Альзиенны, который нес на руках обмякшую Лизу. Когда он вышел на улицу, фельдшер по-пластунски забрался в дом, поспешно заворожил дверь и привалился к стене, в совершенно обморочном состоянии. Его мелко трясло, пальцы подергивались, тело покрылось холодным по́том. Все это было слишком круто для него. Если тут замешаны столь высокие лица, то что будет с ним — обычным, мелким и совершенно незначительным существом? «Бежать!» — мелькнуло в голове Левантевски — «бежать домой! Скрыться в родном лесу!». Но, немного подумав, он устыдился этой мысли. Он должен помочь Альзиенне, Лиззи или как там ее? Неважно! Он должен для нее хоть что-то сделать. Хотя бы потому, что она немало сделала для него. Да и не дело это — бежать трусливой мышью, наплевав на дружбу.

Крепко почесав затылок, затем запустив обе руки в свалявшиеся уже кудри, Левантевски наконец понял как ему действовать: нужно вернуться в ту самую лачугу, откуда они ушли сегодня утром. И зачем он только поддался на ее уговоры? Надо было сразу сказать, что путь долгий, далекий, сложный … да зачем вообще что-то объяснять? Девушка не из этого мира, всего-то надо было ей сказать, что добраться до дому из той точки попросту невозможно.