Левантевски, шприц!

— Альзи, глянь! — Предовольная конопатая рожица фельдшера нависла прямо над перекошенным от ужаса лицом пациента. — Пойдет такой?

— Ну-у …, — Лиза вынула у него из рук огромный нож, Фелиссандр проводил его взглядом и вдруг почувствовал слабость — здоровенный как орудие убийства великана. — Великоват, но в целом пойдет. Нам придется иссекать довольно большие участки. Перехвачу поближе к кончику. Хорошо, что тут ручка отломана — не будет перевешивать.

— Нет, не надо, — застонал ослабевший Фелиссандр и сделал отчаянную попытку сесть, но на него, будто два бандита, навалились знахарица и фельдшер, прижав его к полу.

— Короче, выбора все равно нет. Так, ты обработай тут пространство вокруг и пациента.

— Ты чемоданы не подтянешь? Я их там, у порога оставил. — Деловито попросил Левантевски, вскинув свои тонкие руки. — Альзи, я сейчас сотворю пространственный пузырь, в нем проще будет поддерживать стерильность. Но он долго не продержится — у меня не очень много магических сил.

— Ничего, — кивнула Лиза, — нам в любом случае придется действовать в темпе.

— За что … за что ты меня так ненавидишь? — Яростно сверкая глазами прохрипел Фелиссандр. — Ты меня и в первый раз чуть не убила! Изуродовала! Украла артефакт! За что?

Медики переглянулись.

— Левантевски, думаю тут нужна сильно могучая анестезия.

— Могу спеть колыбельную, — с готовностью проговорил он и Лиза укоризненно засопела.

— Очень смешно, парень! Как ты это себе представляешь? Баю-баюшки-баю, всех зарежу, всех убью!

— Глупая ты! — Не выдержал Левантевски и отвернулся, обидевшись. — Я имею в виду магическую песню, с помощью которой погружают в бесчувственный сон раненых и тяжелобольных. Кстати, имей в виду, в знахарской академии этому не учат, это магия моего народа.

— Насколько глубок этот сон? — Спросила Лиза, зачем-то обшаривая свои карманы. Фелиссандр прикрыл глаза, не слушая этот бред и пытаясь смириться с тем, что он вот-вот умрет. Приступ вымотал его настолько, что для сопротивления у него сил уже не осталось.

— На грани со смертью, — доверительно понизив голос ответил Левантевски, — это колыбельная тишины. Если ее допеть до конца — то все, кирдык.

— Вы не знахари, вы — убийцы, — пробормотал Фелиссандр, не размыкая век, — пусть моя кровь вам до конца жизни руки жжет!

— Левантевски? — Лиза ухмыльнулась.

— Шприц?

— Нет, лучше какую-нибудь колотушку. Мягенькую. Чтоб больному в лоб дать. Кажется, его пора обезбредить. Ну или спой ему свою арию тишины.

— Колыбельную! — Занудным голосом поправил ее Левантевски. — А ты чего такое делаешь?

Лиза выкопала откуда-то из глубин своей униформы косметический карандаш для бровей и старательно вычерчивала на груди Фелиссандра бесформенные кляксы, несколько отступив от шрамов.

— Как хорошо, что ты такой гладенький, — она одобрительно провела ладонью по коже, — хоть брить не нужно.

Фелиссандр лишь зашипел сквозь плотно сомкнутые губы.

— В общем смотри. Я рисую контур иссечения. Резать придется по здоровой ткани. Я делаю надрез, подсекаю снизу, отслаиваю, аккуратно снимаю — ты тут же обеззараживаешь и регенерируешь, понял?

— А-а-а! О! — Ошеломленно проговорил Левантевски, помотал головой и взял себя в руки. — Ты где такому научилась?

— Пять лет операционной медсестрой оттарабанила, — Лиза вздохнула, — как там тебя по имени-то, парень? Даже не помню, знакомились мы с тобой или просто спотыкаемся друг о друга время от времени. Ладно, успокойся, дружище. Все в порядке. Мы тебя не зарежем. Просто уберем вот эту проблему. И приступов станет меньше. Хорошо? Ты только расслабься.

Фелиссандр отчаянно дернул шеей и с обреченным видом откинулся на пол. Глаза его были остекленевшими. Слегка помотал головой.

— Ты же не умеешь лечить! — С отчаянием прошептал он. — Ты меня со всеми зельями-артефактами в тот раз изуродовала! А теперь с ножом лезешь! Зачем? Не надо!

— Это была не я, — проговорила Лиза, склонившись прямо к его раскрасневшемуся от усилий лицу, — я потом все объясню. И почему я ничего не помню, и куда твой артефакт делся. А уж верить мне или нет — ты сам решишь. Просто пока поверь, что в прошлый раз тебя лечила не я.

Он взглянул в нежные, широко распахнутые сиренево-голубые глаза: в этот раз они смотрели на него твердо и спокойно. Будто это и впрямь был совершенно другой человек. Мягко очерченные губки больше не дрожали. Они спокойно выговаривали слова утешения. А еще … еще эта девица не металась, не суетилась и не выглядела растерянной, она командовала фельдшером так, будто отчетливо представляла себе все последующие действия. Когда она успела так измениться?

— Я не Альзиенна. — Она склонилась так низко, что Фелиссандр ощутил тепло ее дыхания у себя на щеке. — Меня зовут Лиза. Я врач. В смысле знахарица. И довольно опытна в этом деле. Не бойся. Все будет отлично, обещаю.

Лиза покосилась на фельдшера. Тот скроил озабоченную мордочку, повернулся к ним спиной и принялся что-то нараспев бормотать, творя над всеми большой дрожащий пузырь.

— Я не боюсь, — пробормотал Фелиссандр, хотя вовсе не был уверен в этом — впервые в жизни.