Левитан

В одно мгновенье увидеть истинные лица всех этих вероломных «товарищей по несчастью»: убийц без жалости, жестоких душегубов, мучителей-садистов, циничных мошенников, крадущихся ночных теней, сверху нападающих на своих ничего плохого не подозревающих жертв! Квислингский полицейский во время войны истязал людей, под арестом он был приветливым, сдержанным заключенным; выйдя на свободу, стал секретарем какой-то сельскохозяйственной артели.

Этот «страдалец» когда-то подписывал смертные приговоры. Он чудом остался жив, сколько более мелких виновных лишились головы, будто бы их сдуло ветром, в ту кровавую послевоенную эпоху.

Этот участвовал в пытках и смертной казни двух союзнических летчиков, спрыгнувших с парашютами.

Тот, что спящей жене забил гвоздь в голову (я его уже упоминал); тот, что изнасиловал и придушил девочку шести лет; тот, что убил домработницу и закопал ее в навоз. Все бы они еще убивали. Еще мучили. Еще грабили. Еще воровали. Полиции никогда не узнать подробностей преступлений, и если это случается — то крайне редко. Мы выясняли их бессчетное число раз — вплоть до положения тени от волоса. Что жертва сказала, как шевельнулась, как просила, какое сделала лицо, как впервые потекла кровь и — прежде всего — сколько времени это длилось.

Мы узнали, что такое ужас, полицаям это редко дано. По двум причинам: преступник не глуп, как обычно думают люди, особенно если заниматься этим профессионально. Во многих случаях это изощренные люди, умеющие надеть на себя непроницаемую маску. Они знают, что само преступление не сможет их похоронить, как какая-нибудь чертова подробность, которая разозлит следователей и судей и внушит им отвращение. Они знают целую вереницу рассказов о злой юности и плохой семье и, если только возможно, выставляют себя весьма «передовыми». Взломщик выдумал, что в квартире обокраденного был целый набор антигосударственной пропаганды — ее зря искали, но сомнение осталось. Поскольку у бедняков нет смысла воровать, почти все воры — социалистические бунтари против личного обогащения. Убивший жену пытался политически и морально очернить ее в глазах следователей, а среди сокамерников попытался объяснить свои мотивы несносностью бабы, мучившей его, так что он не мог больше терпеть. Убийца-садист озлобился на людей, потому что священник отобрал у него хлеб, который он грыз во время Закона Божьего. И вообще он страшно был против церковников.

Как в тюрьме человек все-таки докапывается до большей правды о деликте сокамерника: первое — необходимость в исповеди, вероятно, у человека прирожденная (открыть вентили и вылить из себя то, что внутри жжет или гниет), — это происходит в редкие мгновения и потом угасает. Второе — противоположное первому, хотя также является исповедью: из желания повторить наслаждение, из цинизма, а также ради того, чтобы помучить сокамерника деталями преступления. Третье очень мало известно: допрос заключенного заключенным, когда допрашиваемая жертва начинает во сне говорить. Так говорящий на соответственно поставленные наводящие вопросы (голосом одной и той же длины волны) отвечает против своей воли. Так мы установили, что арестованный бухгалтер во время войны был белогардистом и убивал пленных партизан, что нашей полиции и не снилось. Так мы узнали, почему убийца (не тот, о котором мы только что говорили) трижды ударил ножом старуху, которую ограбил прямо у нее дома. Сначала он воткнул нож ей в сердце, но немного промахнулся, и старуха с криком бросилась на него; потом он пырнул ее в живот, она схватилась за рану и сказала «проклятая свинья», и закричала о помощи, он перерезал ей горло — и это его сгубило: нашли пятна крови, брызнувшей на него. (Все это сейчас рассказано по порядку и кратко; но процесс допроса был долгим, по крайней мере по полчаса с перерывами — в течение нескольких ночей подряд; вышесказанное — реконструкция фрагментов в вероятной последовательности.) Четвертая возможность есть в больницах, когда прооперированные заключенные пробуждались от наркоза; там некоторые сами по себе произносили целые речи, один знал наизусть целиком речь Муссолини. И в завершение — гипноз, который на психопатов не действует, но очень успешен с долго служившими военными, привычными к дисциплине. Нельзя исключать и воздействия внушения при пограничном состоянии обычного алкогольного опьянения (горючий спирт, одеколон).