Левиты и коэны

Город Мелник слегка разочаровал Семёна. Он ожидал увидеть что-то наподобие маленькой Праги – мосты через Влтаву и Лабу-Эльбу, множество черепичных крыш, позеленевшие купола костелов и замок на возвышенности. Вместо этого такси с Семёном остановилось на небольшой старой площади, вымощенной серой брусчаткой и окруженной нарядными двухэтажными домиками. В домиках размещались почта, несколько ресторанчиков, кофейня, хозтовары и магазин сувениров. Тут же возвышалась совсем небольшая башенка местной ратуши с часами. Всё здание ратуши было окружено строительными лесами в зеленой сетке. За площадью угадывались несколько улочек. На этом собственно городок и заканчивался. Гостиницы “Людмила” на площади не оказалось.

– А где тут мой отель? – недоуменно обратился Семён к таксисту.

– Не волнуйтесь, панове, сейчас найдем, – ответил водила и, припарковавшись у “Сувениров”, отправился наводить справки.

Гостиница оказалась недалеко и, после пятиминутной езды по длинной улочке с неоригинальным названием “Пражская”, Семён достиг цели своего утреннего путешествия. Отель “Людмила” стоял почти на краю городка, на высоком берегу, откуда открывалась великолепная панорама долины двух рек. Виднелись аккуратные виноградники, зеленые и желтые поля, пышный лиственный лес вдоль рек, маленькие деревеньки, связанные полосками дорог и какая-то возвышенность на самой линии горизонта, напоминающая перевернутую вверх дном миску. Мост был только один, современный бетонный, по которому проходило шоссе, ведущее из города.

Семён оставил чемодан юноше-носильшику и, не заходя в номер, вышел на улицу. Он решил вернуться на центральную площадь и навести справки о Франтишеке Леви в городской магистратуре. Таксист уже уехал, поэтому пришлось идти пешком. Минут через двадцать неспешного хода Семён достиг центра и, следуя по стрелкам указателей на строительных лесах, окружавших ратушу, обнаружил на заднем дворе открытую дверь с надписью “Вступ”.

В адресном столе магистратуры, после длительных переговоров со старорежимного вида чехом по имени Владек, довольно прилично объяснявшимся по-русски, Семён получил адрес интересовавшей его персоны. Для этого Семёну пришлось предъявить свой израильский паспорт и наврать с три короба о неких совместных с паном Леви исторических изысканиях.

В то время как Семён шел через площадь в указанном клерком направлении, пан Владек набрал короткий телефонных номер и сообщил в трубку:

– Пан майор, ещё один приехал по душу нашего Франтишека. Он из Израиля. Я его отправил к вдове.

Выслушав ответ, он по-военному квакнул: “Рад служить!” и повесил трубку.

Немного поплутав по маленьким извилистым улочкам, Семён нашёл интересующий его дом. Небольшой, с красной черепичной крышей, спрятавшись в высоких розовых кустах он казался нарядной бонбоньеркой – красивой коробочкой для хранения шоколадных конфет. Всем своим видом дом показывал, что его владелица – женщина. Семёна заинтересовал старинный герб, висящий над входной дверью – “золотые ромбы на красном фоне боевого щита, а в центре – серебряный лев”.

– Странно, – подумал Семён, – Как мне объяснял клерк из Ратуши, дом владельцев не менял, но тогда откуда у Леви на доме герб? Пацаны с такой фамилией не могли быть из дворянского рода…

Человеческая память странная штука, буквально пять минут назад Семён не смог бы вспомнить и самого слова “геральдика”, а тут вдруг в голове завертелись факультативные занятия по истории, которые он с удовольствием посещал, так как их проводил одержимый своей профессией школьный учитель – историк. Нет, нет… можно было и евреям иметь герб, а не только феодалам и рыцарям. В средние века каждый мог принять герб и пользоваться им по своему усмотрению, не нарушая при этом ничьих прав. Значит, герб на домике – не просто так. Серебряный Лев это знак фамилии Леви, а золотые ромбы, напоминающий грани алмаза, символизируют богатство. Вон японская компания “Мицубиси” тоже имеет ромбы на фирменном знаке-гербе и все знают, что бабок там немеряно…

– Интересно получается, – Семён остановился перед дверью, ещё раз оглядел заинтересовавший его герб и решительно постучал бронзовым кольцом, торчащим из пасти льва, который своей оскалившейся мордой-улыбкой украшал дубовую входную дверь.

Семёна как будто ждали. Щелкнул негромко замок, и дверь открылась.

16. Рейс из Тель-Авива

Борис наклонился поближе к зеркалу и внимательно всматривался в незнакомую ему рожу. Он с детства недолюбливал ортодоксальных иудеев, их вечную погруженность в чтение Торы, отстраненность от реального мира, а главное – этот внешний вид! И вот теперь несуразная пейсатая физиономия смотрела на него из зеркала. Да-а-а! На такие жертвы его, солидного московского инженера, могло сподвигнуть только беспокойство за брата. Уже несколько часов подряд его “шестое чувство”, заключенное по иронии судьбы в “пятой точке”, многословно пророчило ему все возможные неприятности.