Левиты и коэны

Вдова подпрыгнула на стуле, и затараторила, – Я же говорю, начальник полиции, когда уходил, обязал нас информировать о каждом незнакомце… Муж умер, я обо всём забыла, а тут звонок из мэрии – “K вам гость. Когда придёт – перезвони”. Пока гость мыл руки, я позвонила в полицию. Потом мы пили чай с моими миндальными пирожными… Вам они, правда, понравились? – вдова не получила ответа и продолжила, – Затем звонок в дверь. Я пошла, открывать, а гость оставался в гостиной. Я открыла дверь – дальше ничего не помню. Очнулась сидящей в кресле, а гостя уже нет, пропал… Вот и всё.

19. Прага (Борис и Ко.)

Придерживая правой рукой кипу, Борис задрал голову вверх и попытался определить время по знаменитым еврейским башенным часам. Часы, в соответствии с их происхождением, ходили, наоборот – “против часовой стрелки”. Хотя, в данном случае, часовая стрелка никак не могла служить точкой отсчета, так как тоже крутилась в обратную сторону вместе с минутной.

За спиной у Бориса располагалась знаменитая Старо-Новая синагога. Она так вросла в землю от старости, что окошки её первого этажа почти касались земли, а за низенькой входной дверью, выходящей в боковой переулок, были выстроены три ступеньки вниз. Внутри было темно.

– Да, – пробормотал Борис, отвлекаясь от забавных часов, – наша-то получше будет.

Он имел в виду новую синагогу на Большой Бронной, построенную в девяностых на месте Московского дома художественной самодеятельности. Современное здание из стекла и бетона с угловой башней, где в нише сверкала декоративная минора, смотрелось подлинной крепостью иудаизма, в отличие от старого строения с почерневшим фасадом и острой черепичной крышей.

Борис отстал от своих пейсатых компаньонов у входа в синагогу и теперь поджидал Суламифь, которая почему-то немного задерживалась. Вокруг, по узким извилистым улочкам бывшего гетто, сновали многочисленные туристы. Во множестве лавочек продавали картинки из местечковой жизни, глиняные фигурки пляшущих человечков в широких шляпах, серебряные миноры и другую сувенирную мелочь. Все были веселы и нарядны, в соответствии с радостной июньской погодой.

Борис с сомнением осмотрел свой черный лапсердак, коротковатые брюки, старомодные черные штиблеты и уже не вполне свежую белую сорочку. Он определенно походил на одну из глиняных фигурок, продававшихся вокруг.

– В таком виде в приличный ресторан, пожалуй, не пустят, – сокрушенно подумал Борис.

Настроение испортилось. Его не улучшило даже появление Суламифь.

– Привет тебе, странница! – грустно произнес Борис, – Ты только посмотри на меня во что я превратился. Ещё немного, я посыплю голову пеплом и удалюсь в пустыню…

– Пустыня отсюда далековато, сам не дойдёшь, – Суламифь смотрела сквозь Бориса, – но сейчас у нас другие дела. Нашёлся твой брат Семён.

– Семён нашёлся, – Борис обрадовано затанцевал, но вдруг остановился в своём жалком подобии хасидского танца, – Подожди, дорогая Суламифь, а где он потерялся? Мы же с тобой договорились делиться всей информацией.

– Ещё точно не знаю… Кажется, его похитили, а потом обнаружили в здании Музея города Мелник… Интересно, что он там ищет? – Суламифь внимательно глядела на Бориса.

– Да, да, правильно… Семён говорил мне по телефону, что собирается в Мелник, – Борис заметно волновался, но на заданный вопрос, что ищёт Семён – отвечать не спешил, – но чтобы на него напали… Сёмку так просто не возьмёшь. Он в армии в десанте служил и за себя может постоять.

– Ты так и не врубаешься, насколько серьёзная ситуация. Как ты думаешь, почему я с тобой нянчусь? – Суламифь была настроена очень решительно, – Ведь если похитили твоего брата, значит следующим можешь быть ты. Или ты думаешь, что в Чехии нет дорожных катков?

– До сих пор не могу понять, кому я помешал? – Борис удивленно разводил руками, – Но мне кажется, что ответ знает только Семён. Я печёнкой чую…

– Какой ты чувствительный, – Суламифь немного расслабилась, – Ну, ладно, пока у нас есть немного времени, давай перекусим, благо, что только тут, в еврейском квартале, можно найти кошерную еду. Вон ресторан – “У Старой Синагоги”, там обязательно должна быть кошерная кухня. Я очень проголодалась.

Суламифь взяла Бориса под руку, и вдруг резко оттолкнула его в сторону и отпрыгнула сама. Причиной оказался промчавшийся буквально в нескольких сантиметрах рычащий мотоцикл. Он неожиданно выскочил из соседнего проходного двора и устремился прямо на Бориса. Только реакция Суламифь предотвратила неминуемое столкновение.

Мотоцикл с седоком в чёрном блестящем шлеме ещё не успел, скрылся за поворотом, как Суламифь метнулась к неподвижно лежавшему Борису.

– Что с тобой случилось, дщерь моя? – вставая и отряхиваясь, сердито спрашивал ничего не понимающий Борис, – неужели это от голода?

Суламифь молча, развернула Бориса лицом к витрине маленького магазинчика чешского хрусталя, напротив которого произошёл инцидент. На уровне его пейсатой головы в витрине зияли две маленькие, аккуратные дырочки, похожие на следы пулевых отверстий.