Левша на обе ноги (сборник)

На улице весело светило солнышко. Был тот час, когда детишки выходят погулять со своими няньками, и в зеленой чащобе парка раздавались веселые голоса. Кошка, потягиваясь на солнцепеке, повела вслед двоим прохожим ленивым и довольным глазом.

Они шли молча. У констебля Плиммера были жесткие взгляды насчет того, как подобает и как не подобает вести себя полицейскому на дежурстве; он всегда двигался отрешенно, словно машина. Иногда это бывало трудно, но он старался. Он шагал вперед, выпятив подбородок, и упорно отводил глаза. А рядом с ним…

По крайней мере она не плакала. Это уже кое-что.

За углом, ослепительно прекрасный в легком фланелевом костюме, украшенный сверху и снизу новой соломенной шляпой и самыми желтыми туфлями в юго-западной части Лондона, завитой и надушенный, словно принц, стоял Альф Брукс. Он чувствовал себя слегка задетым. Понимать же надо, сказал: в три часа – значит, в три. А сейчас четверть четвертого, а она до сих пор не появилась. Альф Брукс нетерпеливо ругнулся, и в голове у него мелькнула мысль, мелькавшая там уже не в первый раз: что на Эллен Браун свет клином не сошелся.

– Если через пять минут не придет…

В этот миг Эллен Браун показалась из-за угла, да не одна, а с сопровождением.

В первый миг зрелище повергло Альфа в злобу. Девушки, которые заставляют человека дожидаться, а сами тем временем якшаются с полицейскими, для него не существуют! Пускай усвоят это раз и навсегда, а уж у него выбор всегда найдется.

Тут его словно пронзило электрическим током, взор заволокло туманом, и мир заплясал перед глазами. Полицейский был при форменном ремне – то есть находился на дежурстве. А лицо у Эллен было совсем не как у девушки, которая прогуливается с констеблем развлечения ради.

Сердце Альфа Брукса остановилось и тут же пустилось в галоп. Щеки густо покраснели. Челюсть отвисла, а по позвоночнику пробежала горячая волна.

– Ого!

Пальцы Альфа вцепились в воротник.

– Ну и дела!

Молочника обдало жаром с головы до ног.

– Ничего себе! Ее замели!

Он рванул душивший воротник.

Приходится признать: перед лицом суровых жизненных испытаний Альф Брукс проявил себя не лучшим образом. Позже, когда все уже было позади, он поразмыслил на досуге и сам это понял, но даже и тогда оправдывался, дерзко спрашивая мироздание: а что еще ему было делать-то? И хотя поначалу вопрос не принес покоя его взволнованной душе, при постоянном повторении он оказывал очень даже утешительное действие. Альф Брукс повторял его два дня с небольшими перерывами и за это время совершенно исцелился. На третье утро его клич: «Мо-ло-ко-о!» – звенел, как всегда, беспечно, а сам Альф был непоколебимо уверен, что в трудных обстоятельствах иначе и поступить было невозможно.

Ну вот подумайте: его, Альфа Брукса, знают и уважают в округе. Он ведет торговлю на самом завидном участке Баттерси, по воскресеньям поет в церковном хоре. Он, можно сказать, общественно значимая фигура! И он должен средь бела дня, у всех на виду признать знакомство с девицей, которую ведут под конвоем в участок?

Эллен подходила все ближе. Рядом с ней деревянно шагал констебль Плиммер. До нее осталось десять ярдов… семь… пять… три… Альф Брукс надвинул шляпу на глаза и прошел мимо, словно посторонний.

Удаляясь быстрым шагом, он испытывал странное чувство, как будто кто-то собирается дать ему пинка, но оглядываться не стал.