Lex

Эммануил Викторович молчит. Размышляет над моими словами. Отвожу от него взгляд и смотрю в окно, надеясь, что моя речь произвела должное впечатление и он перестанет вмешиваться в наши с Эвой отношения.

И именно в этот момент распахивается дверь, и я слышу до боли знакомый женский голос:

– Кхм… Лекс…

– Эва, – это единственное, что могу произнести сейчас. Как же не вовремя она проснулась. Вот черт, еще бы полчаса и я бы все разрулил. Она бы с ним и не увиделась бы.

И тут она говорит то, от чего я теряю дар речи:

– Я хочу стать твоей женщиной! Во всех смыслах этого слова! Сегодня!

Тишина.

Я удивлен, я поражен, и я сражен моментом, который она выбрала, чтобы сказать мне о своем решении.

– Э… так и будешь молчать? Или тебя мое предложение не интересует?

Пытаюсь вернуть способность говорить и решаю известить о присутствии третьих лиц в комнате, чтобы она не продолжала изливаться словами, так не вовремя сорвавшимися с ее языка.

– Эва, к нам гости пожаловали, – и скашиваю свой взгляд в направлении дивана, на котором сидит ее отец с такой же отвисшей челюстью, какая была и у меня пару секунд назад.

Ее и так большие глаза увеличиваются вдвое. Она удивлена, находится в шоке, но недолго.

С одной стороны, я рад ее словам. И дело не в том, что она доверилась мне и хочет, чтобы я стал ее первым мужчиной. А в том, что она, сама того не ведая, подтвердила слова ранее сказанные мной ее отцу.

Но с другой стороны, мне бы не хотелось, чтобы о таких сокровенных вещах между мной и моей девушкой знали третьи лица, даже если это отец Эвы.

Ее растерянность и стыд сменяются на гнев и злость. И она произносит слова, которые я никак не ожидал от нее услышать, особенно после ее феноменальной фразы о желании стать женщиной, моей женщиной во всех смыслах.

– Почему ты все всегда портишь?!

Я начал оглядываться по сторонам, возможно, в кабинете находился кто-то еще, ведь она не могла это сказать мне, а тем более своему отцу.

– Ну почему все так?! – посмотрев на потолок, продолжила Эва. – Поверь, то, из-за чего ты приехал, того не стоит! Вообще, ничто на свете того не стоит. Где они? Тоже приехали сюда, или ты их уже доставил в beldam house**?

– Евангелина, – строго и с оглядкой на меня произнес Эммануил Викторович, – ты что такое говоришь?!

– А что я говорю?! И не смотри так на Лек… Алексея. Он в курсе. Так что? Где мама и Адам?

– Я приехал один, – тяжело вздохнув, ответил ее отец, – и тебе не стоит так реагировать. Если я обещал месяц отдыха твоей маме, я выполню данное слово.

Эва заметно успокоилась после услышанного, и, кажется, до нее стало доходить, что она сморозила, так как взгляд опустила и щечки приобрели розовый цвет.

– Ой, вот только не надо тут… слово он дал, – намного спокойнее и тише сказала она.

– Так, ну раз конфликт улажен, то давайте приступим к обсуждению того, для чего вы пожаловали в мой дом.

Хотел перевести все внимание на себя, чтобы Эва смогла немного отойти от разговора с отцом. Но, похоже, я выбрал неправильную тему для этого, так как моя девушка вскинула голову вверх и с любопытством посмотрела на своего отца.

– Эва, – чтобы не передавать право голоса Эммануилу Викторовичу, сам поспешил сказать ей, – твой отец хочет забрать тебя с собой. Ты хочешь уехать от меня и присоединиться к своей семье в путешествии или предпочтешь остаться и подождать их в Москве?

И посмотрел на нее самыми влюбленными глазами, какими только мог, в надежде, что она поймет мой намек и останется со мной.

* уменьшительно-ласкательное от имени Эммануил

** дом старой карги ( англ.)

Глава 22

Э В А

Стою и смотрю на двух из трех самых главных мужчин моей жизни.

Один взглядом завораживает и просит остаться, второй с серьезным видом строгого родителя пытается меня загипнотизировать, чтобы я послушно следовала за ним. И вот что мне выбрать? И Лекса не хочется разочаровать, и отца некрасиво ослушаться при свидетелях, потом мне могут указать на этот проступок.

Блин!

И тут отец произносит фразу, после которой все сомнения уходят на второй план:

– Мама бы не одобрила, Эва.

И конечно, это звучит как «контрольный» в голову. Я не хочу, чтобы мама переживала. Она сама еще не знакома с Лексом, а то, что услышал отец в начале нашей беседы, скоро станет ей известно, я не сомневаюсь. Он же знает, что единственным рычагом давления на меня является мать. И нагло пользуется этим.

Но! Присоединись я к ним в путешествии – их отдых будет окончательно испорчен. Поэтому мы поступим по-другому:

– Папа, что именно тебя смущает в данный момент?

Он явно не ожидал услышать вопрос, и был уверен, что я, опустив плечики, пойду за ним. Но нет, не в этот раз.

Отец поднял руки ладонями вверх и обвел комнату, показывая, что все тут его не устраивает.

Да, возможно, мое поведение разочарует маму, но и Лекса обижать я не хочу.

– Тебя не устраивает, что я живу у Ле… Алексея? – не знаю почему, но не хочу, чтобы папа знал, как я называю Лекса. Ну вот не знаю почему, но внутри все противится этому. Не хочу. Пусть пока побудет Алексеем.