Лезвие (СИ)

Фаина смотрела мне прямо в глаза и ждала, что я отвечу. Когда я позвонил ей пару недель назад и сказал, что мне срочно нужна помощь врача, но за пределами ее клиники, она, ничего не спрашивая, просто назвала мне адрес и сказала, что к моменту, когда я буду там, нас уже будут ждать. Все именно так и было. Никаких расспросов, хотя это бы было бы малоэффективно – подробностей о здоровье мальчика я практически не знал. Его просто увезли врачи, которых направила по вызову Фая, сказав, что сообщат, как только что-то станет известно о состоянии ребенка. Не знаю, какого дьявола я вообще решил помогать Ефиму. Этому гребаному предателю. Но я все еще помнил наш с ним последний разговор… и вспомнил снова, едва увидел его под моим домом с ребенком на руках.

-       Я не уверен пока, Фаина… - нельзя было игнорировать ее вопрос. Как минимум это неуважительно, а к ней все мы относились, как к родной. – Придет время, и я проверю. Как мальчик?

-       Стабильно сейчас. Насколько это возможно при острой форме менингита. Выжидаем, когда подействуют лекарства и антибиотики. Что тебя связывает с ним, Андрей? И что это за мужчина, который сидит сутками под окнами клиники? Настолько убитого горем человека я давно не видела. И это странно признавать даже мне – той, которая каждый день со смертью лицом к лицу сталкивается.

-       Ты зря его жалеешь, Фаина. Сердобольность твоя тут явно неуместна. Мальчика спасти надо, а этот пусть подыхает. Не знаю, от горя или от ломки. Не важно. Я завтра людей своих пришлю – чтоб не шатался там. Больше не увидишь его…

Она вздохнула. Тяжело так, как будто с сожалением. Это не обида была, что правду ей не рассказываю, а, скорее, переживание, что покоя нет и не будет.

-       Я один раз подошла к нему, Андрей. Он за руку меня схватил и умолял ради всего святого хотя бы одним глазком на мальчика глянуть. Я его взгляд никогда не забуду. Взгляд человека, которому терять уже нечего. А когда я сказала, что нельзя к нему, то проклинал и страшные слова говорил. И они были о тебе, Андрей. Понимаешь? Господи, - она вдруг на миг взгляд отвела, - я ведь знаю, как обычно вы с обидчиками поступаете. Не маленькая. А тут? За что он расплачивается?

-       Для некоторых тварей, Фаина, - самому себе свой голос сейчас чужим показался, настолько от него холодом веяло, – быстрая смерть – это подарок. Один он уже от меня получил – мальчика спасут, на этом лимит моей доброты исчерпан.

-       Хорошо, Андрей. Как знаешь… Я, честно говоря, и не рассчитывала, что ты расскажешь. Смотрю на тебя – ты с каждым годом все больше на отца похож… Он таким же был. Отговорки, шуточки, мог даже часами что-то рассказывать, но при этом понятнее не становилось… - улыбнулась даже при этом. Ее воспоминания о Савелии всегда были особой теплотой наполнены, она порой рассказывала о нем очень долго, вспоминая какие-то, вроде бы, мелочи, а мне в эти моменты казалось, что я родного отца по-новому узнаю. При жизни не удалось, пришлось вот так… - Так что да, политика, в которую ты собрался – явно твое, Андрей…

Фаина была из тех людей, которых без тени сомнения называешь «своими». От и до. Полностью. Люди преувеличивают кровные связи – зачастую они же делают из людей уродов и монстров. Когда своего же бьют больнее всего. Когда глотку друг другу грызут ради паршивого наследства или всю жизнь превращают в бег с препятствиями, чтобы доказать, что ты лучше старшего брата или сестры. Не все, конечно, но… А «свой» человек – это тот, кто способен принять. Не важно, кем он нам приходится – любимым или другом. Это на интуитивном уровне чувствуется. Что без опаски спиной повернуться можешь, и какая бы дрянь не происходила, у тебя уверенность железобетонная, что не предаст.

-       Я обещаю тебе, Фаина. Расскажу все, когда сам уверен буду. Сейчас и без этого… - запнулся… не хотелось говорить о том, что у нас же под носом происходит, а она и так все поняла.

-       Нормально все будет. Тут лучшие врачи и аппаратура. Макса увези с клиники хоть на пару часов – он тут делу не поможет, только на врачей бросается… на грани уже…

-       Сама веришь, что его увезти отсюда можно?

-       Конская доза успокоительного в помощь… - пыталась шутить, только в этом разговоре каждая наша улыбка была, скорее, вопреки. «Чтоб не плакать, мы смеялись…»

-       Я поговорю с ним…

-       Держитесь… Иначе нельзя сейчас, – обняла меня, едва касаясь, так осторожно, будто боясь сильнее руки сжать, и мы стояли так несколько минут. А я прямо кожей чувствовал, что вот эта вот железная женщина тоже начала терять силы и нуждаться в поддержке. Так бывает, когда бежишь долго, без остановки, не давая себе даже выровнять дыхание, потому что надо, необходимо, важно, а потом вдруг останавливаешься. В такие моменты кажется, что силы куда-то уходят. Вот так вот, по щелчку пальцев, предательски тебя покидают… потому что нужна передышка.

-       И ты, Фая. И спасибо тебе.

-       Какое красноречие, - взяв себя в руки и словно встряхнувшись, промолвила Фаина. – Точно весь в отца…