Конрад закончил, плеснул себе немного редкого изумрудного вина, и откинувшись на спинку дивана принялся наблюдать за священником. Гумбольдт размышлял. Он хмурил седые кустистые брови, раздувал толстые щеки и беспрестанно потирал ладони коротких рук. Наконец, сверкнув из-под бровей злыми глазками, он пробурчал:
— И я получу полную власть над приходами? — Слово «полную» он выделил особо.
— Вне всякого сомнения…
— И кураторство в академии Маэнны?
— Обязательно, Ваше Святейшество…
— А кто же будет следить за процессом престолонаследия, Ваше Величество?
Император вдохнул и аккуратно поставил бокал на стол.
— Ну зачем Церкви лишние хлопоты, архиепископ? Эти вопросы перейдут в ведение имперской канцелярии и лично Императора… Взамен, я могу увеличить долю положенных выплат скажем до одной девятой вместо обычной одной десятой. А первоначально компенсировать это из имперской казны.
— Стало быть, Ваше Величество, если я приму предложенные вами условия, вам не нужно будет получать разрешение церкви на брак с королевой Шелоной? И это всего лишь за увеличение выплат на одну долю?
Конрад рассмеялся.
— Да, покойный канцлер был совершенно прав, когда давал вам характеристику. Вас на церковном хромоногом олене не объедешь!
Гумбольдт неохотно улыбнулся. Конрад придвинул один из свитков, размашистым почерком что-то добавил и протянул архиепископу. Тот принял лист, и близоруко щурясь, пробежал текст глазами.
— Одна восьмая? Это великодушно с вашей стороны, Ваше Величество. Пожалуй, я поставлю свою подпись под этим документом.
— Вы не хотите ознакомиться с планом дальнейших действий, Ваше Святейшество?
Гумбольдт свел брови к переносице и отрицательно покачал головой.
— Не думаю, что в этом есть особая необходимость, Ваше Величество. Читать о том, как вы планируете резать людей меня не увлекает. Я составлю приглашения епископам и буду готовить речь.
— Он живой?
— Да.