Ля_Тортуга. От Аляски до Огненной Земли

На третье был подан сладкий пирог вполне в немецком стиле, а затем падре Кольб угостил нас пивом собственного изготовления — чем-то вроде индейского напитка из перебродившего сока сахарного тростника и молотой кукурузы.

— Чисто научный эксперимент, — подмигнул он. — Чтобы изучить действие напитка.

Я уверен, что дело вовсе не в наперстке сладковато-кислой прозрачной желтой жидкости, но, как бы то ни было, в ту ночь мне снилось, что слоноподобная такса на чудовищном скутере-амфибии под управлением говорящей по-немецки индеанки гонится за «Черепахой» по бурному небу. А Элен, одетая в красный балахон, с обручем от бочки в носу смеется надо мной, сидя на спине оседланного дельфина, который все время мешает мне удирать. Проснулся я в ту минуту, когда дельфин повернулся, открыл пасть и проглотил нас, точно кит Иону.

На следующее утро я помог падре Кольбу починить электропроводку на его лодке, и он покатал нас вокруг острова и показал, как выйти через пролив и взять курс на Ратон-Кей. Погода не сулила ничего хорошего, кроме того, падре Кольб сказал, что к вечеру придет лодка с бензином для миссии и мы можем взять его себе, поэтому мы решили задержаться на денек. Меня уже тревожила проблема горючего. После Нарганы торговые катера бывают лишь у Айлиганди, в сорока милях отсюда, и у Обальдии, да и те ходят нерегулярно. И если из Нарганы не договориться с Обальдией, чтобы нам оставили бензина, то легко можно застрять, а в этом году предсказывали ранние cho-cosanos. В тот день судно с бензином не пришло, но падре Кольб щедрой рукой уделил нам двенадцать галлонов из собственного запаса и обещал замолвить словечко капитану «Рио-Индио», который в этом месяце пойдет в рейс на Обальдию. Теперь наши канистры снова заполнились, а при тихой погоде нам как раз хватит пятидесяти двух галлонов до самой Обальдии.

В среду, ярким солнечным утром, мы двинулись на Ратон-Кей, лежащий в двадцати одной миле от Нарганы. Нам все время страшно трудно было на глаз узнавать острова, ведь далеко не все песчаные косы и пальмовые рощи были нанесены на карту. Так случилось и в то утро. С чистого неба светило яркое солнце, и десятки островов на голубом горизонте словно парили над водой. Первые несколько часов после выхода из Нарганы море было спокойно, но справа тучи уже сбивались темными клубами и дрожащими белыми прядями вспыхивали молнии. Мы не очень-то беспокоились, так как накануне тоже собиралась гроза, но все оказалось ложной тревогой: чудесный день закончился пламенным закатом. Над головой у нас сияла лазурь, дул легкий бриз, и мы безмятежно шли вперед, несмотря на неспокойные волны, которые захлестывали нос джипа, оставляя крупинки соли на дымящемся глушителе. Я закрыл передний люк, включил щетки на ветровом стекле, уменьшил скорость, чтобы не перегрелся мотор, и включил трюмную помпу. После ремонта в Порвенире вода больше не попадала в трюм, но так как волны перекатывались через нос, то ее немного просачивалось сквозь резиновую прокладку люка. В пяти милях от Ратон-Кея волна спала, и наш маленький флажок обвис. Но через пять минут он уже снова развевался, так как ветер теперь переменился и дул прямо с материка, где темные массы облаков сгустились в черный полог, затянувший весь горизонт. Мы могли высадиться только на Ратон-Kee, не ближе. Ветер хлестал по воде, разбивая в брызги белые гребни волн, и я изо всех сил нажал на газ, надеясь добраться до берега раньше, чем перегреется мотор или темные тучи сомкнутся над нами. До Ратон-Кея оставалась еще целая миля, когда тьма накрыла нас, как мешком, — земля, остров — все кругом исчезло из глаз.

Где-то слева была разбросана цепь рифов под названием Длинная бритва, справа, за коралловой грядой, лежал материк, а между ними находился Ратор-Кей, окруженный со всех сторон открытой водой. Я мысленно ругнул себя за то, что не поставил запасного компаса: тот, что на щитке, вскоре по выходе из Коко-Соло начал вдруг вращаться по кругу, как дервиш. Я лишь в самых общих чертах представлял себе, где лежит остров, и у нас был один шанс из тысячи достичь его раньше, чем нас унесет в море или швырнет на скалы. Единственный выход — удержаться на месте во что бы то ни стало, и я повернул нос навстречу шторму и попытался удержать «Черепаху» в таком положении. У меня хватило сил лишь на то, чтобы не потерять управление, а ветер между тем перешел в ураган.