Лягушка Басё

Откройте оглавление и перейдите на главу Тост третий. Плеск воды. Эхо.

Или, может быть, вы хотите сделать два шага назад и прочитать как развивались события на Розовой половине?

Откройте оглавление и перейдите на главу Тост второй.На Розовой половине.

Или даже начать с самого начала и прочитать версию истории от Арона Бразинского?

Откройте оглавление и перейдите на главу Жабе с Басё. Повесть-машаль.

Тост третий

Плеск воды. Эхо

Согласен с вами! Я тоже так решил. Сказано: великие умы мыслят сходно.

А Фандорину я вот что сказал. Солидно:

- Вот вы говорите, уважаемый, кипродест или как там. Кому выгодно, тот убийца. А я вам по-другому скажу. Если бы люди были как бухгалтерские счеты – костяшка туда, костяшка сюда – они думали бы только про выгоду. Но люди, они живые. Старого князя было выгодно убить сыну – значит, он и убил, так по-вашему? В учебнике для сыщиков – может быть. Есть такие учебники?

- Есть, - говорит. - По к-криминалистике.

- А что делать вашей криминалистике, если я думаю про Котэ и никак он у меня убийцей не получается. Вы его видели? Он цыпленка не убьет, не то что родного отца. От одной мысли в обморок упадет. Это называется пси-хо-ло-гия.

Я ему мудрые вещи говорю, а  он даже не смотрит. К двери повернулся, брови сдвинул.

- Слышали вы такое слово «психология», уважаемый? – повторил я.

Он шепотом:

- А вы слышали скрип за дверью?

И потом сразу громко:

- Эй, Константин Луарсабович! Желаете подслушивать - сняли бы ваши хромовые сапоги. Ах да, я забыл, без помощи слуг сделать это невозможно.

Тут и я услышал. Скрип за дверью, топот.

Фандорин к двери кинулся, ключ повернул.

- Куда же вы, - кричит, - Константин Луарсабович? Нет уж. Сюда п-пожалуйте.

И вернулся с молодым князем. У того голова опущена, весь красный от стыда.

Не говорит – блеет:

- Я не подслушивал... Я хотел войти в оранжерею, помолиться над телом бедного папa … Увидел, что дверь заперта… Остановился. Задумался, кто там. Услышал голоса...

Сыщик его перебил:

- Если бы вы собирались войти, подергали бы за ручку. Я бы услышал, у меня отменный слух. Нет, сударь. Вы стояли и п-подслушивали. Желали знать, удалось ли вам свалить вину на абрага? Нет, не удалось. Где вы были минувшей ночью? Разумеется, у себя в спальне, и никто не может это подтвердить.

Котэ давай креститься – размашисто, как мельница, когда она крыльями крутит.

- Я же вам клялся Иисусом и своей бессмертной душой, что я не убивал папочку! Все знают, батоно Ладо знает – я в Бога верую! Я бы никогда, никогда не дал такой клятвы ложно. Бог за такое сурово накажет!

Пришлось мне за него заступиться.

- Это правда, батоно Эраст. Котэ с детства был молитвенник. Все посты соблюдает, перед иконами по часу на коленках стоит.

- Всю прошлую ночь, до рассвета, я был в деревне, в церкви, у отца Амвросия. – Молодой князь уж и носом зашмыгал. -  Сначала исповедовался, потом молился перед иконой Богоматери, чтобы она помогла мне обрести независимость и поскорее попасть в Париж. Я не знал, что моя мечта осуществится так быстро и таким ужасным образом...

Слезами залился, сморкается.

Фандорин на меня смотрит: верить, нет?

Я кивнул.  Отец Амвросий, которого назначили на приход после меня, со знатными и богатыми угодлив. Коли молодому князю пришла фантазия изливать душу и молиться до рассвета, Амвросий про себя, конечно, чертыхался, но терпел.

- Не верите - спросите у отца Амвросия! – прогнусавил Котэ. - Что вы на меня так смотрите, батоно Ладо? Вы знаете, что такое «алиби»?

- Знаю, - говорю. - Я газеты читаю. Не обижайтесь, уважаемый, но вы могли убить князя, когда вернулись домой на рассвете.  Луарсаб в оранжерее иногда до утра дрых... То есть почивал, - поправился я из уважения к покойному.

Котэ на меня мокрыми глазами похлопал. Вынул из-под рубашки крестик, поцеловал его, трижды перекрестился.

- Вот, на кресте клянусь! Я отца не убивал!

И руку к потолку поднял, а лучше сказать воздел.

Как было не поверить? Я Котэ с детства знаю, он у меня в церкви звонче всех дишкантом пел.

- Батоно Эраст, - говорю, - я, конечно, не сыщик, но людские души вижу. Князь правду говорит. Не убивал он. Я ему верю.

Думал придется Фандорина убеждать, а нет.

- Судя по состоянию тела, смерть наступила не позднее полуночи, - сказал он. - Так что у Константина Луарсабовича, если он ночью был у священника, действительно железное алиби. Отца Амвросия я  потом допрошу, а пока, сударь, вы свободны.

- Ах, вы измотали мне все нервы! – взвизгнул Котэ и с ужасным кожаным скрипом удалился.

Я спрашиваю Фандорина:

- Что будем делать, а? Каха, который грозил Луарсаба убить, не убивал. Котэ, который «кипродест», тоже не убивал. В газетах пишут «следствие зашло в тупик». Мы зашли в тупик, да?